– Мисс Бирн, думаю, вам не стоит вмешиваться, – предостерегающе сказал Годдард.

– О чём вы? – спросил Дэвид. – Как это понимать?!

– Леди Клементина поменяла детей, но не своего ребёнка поменяла на чужого, а наоборот – вот что я думаю. Это единственное объяснение всех странностей.

– Послушайте, это полицейское расследование… – снова попытался остановить Айрис Годдард.

– Нет, это моё расследование! Я ездила в Лондон и искала этого ребёнка, не вы! И я его нашла. Дэвид, он родился в один день с вами в той же самой больнице. Вы с Рупертом находились в одной больнице! Понимаете, что это значит? Вот почему она усыновила ребёнка. Она поменяла детей – но чтобы вернуть своего…

Дэвид молча смотрел на Айрис. На его лице были растерянность и недоверие.

– Вы хотите сказать, что пока дети… – осторожно начал он. – Вернее, пока мы были в больнице…

– Детей на самом деле поменяли там. А леди Клементина потом нашла ту семью в Олд-Форде и забрала своего ребёнка. Вас.

Дэвид покачал головой:

– Это невозможно. Нет.

– Это гораздо более возможно, чем заменить своего ребёнка чужим. Говорят, в больницах не так уж и редко происходит путаница. А ваша мать всё исправила. Нашла вас и всё исправила! В этой истории осталось много непонятного: например, почему она сделала всё тайно и при чём здесь отец Мейсон, – но это объясняет всё. Всё встаёт на свои места. А история с внезапным усыновлением и решением поменять детей через месяц, честно говоря, не выдерживает никакой критики. Вы верите, что ваша мать… Да неважно кто… Вы верите, что женщина может за месяц воспылать к чужому ребёнку такой любовью, что решит поменять его со своим? Полная ерунда! К тому же если бы это было просто усыновление, ребёнку не пришлось бы давать фальшивое имя и ещё всячески заметать следы. Это не было усыновление случайного ребёнка, она искала вас. Именно вас, потому что вы – настоящий Дэвид Вентворт.

– Что это она такое говорит?! – раздался возмущённый голос Руперта из малой гостиной.

Он шёл к ним, тяжело припадая на левую ногу, а они трое следили за каждым его тяжёлым шагом.

– Что она говорит? – повторил Руперт.

– У Айрис есть своя версия.

– Которая тебе очень нравится, да? – огрызнулся Руперт. – Что ещё за версия?

Взгляд Руперта был давящим. В нём не было ненависти или злобы, лишь какая-то необъяснимая, вязкая тяжесть.

– Она… – Айрис произнесла одно слово и замолчала, собираясь с духом. – Леди Клементина поменяла детей не потому, что ей понравился второй мальчик, а потому, что он и был её сыном.

– Что за бред?! – презрительно фыркнул Руперт. Он даже изобразил смех, но тот вышел ненастоящим и нервным, почти напуганным. – Эта история и без того уже странная, а городить ещё одну подмену… Это просто ни в какие ворота не лезет! Чушь! – Руперт раздражённо дёрнул плечом. – И я вообще не понимаю, какое отношение ко всему этому имеете вы, мисс Бирн. Вас, кажется, наняли расставлять книги? Вот и занимайтесь своими делами. По правде говоря, – Руперт начинал горячиться, говорил всё более эмоционально и зло, – ваше поведение просто недопустимо. Что вы себе позволяете? Лезете в наши личные дела! Может, ещё и под дверями подслушиваете?