Горбунов молча сгрёб деньги и фотографии со стола.

– Ладно, попробуем. Да, Карасик? Пойдём, мой хороший, рыбки тебе возьмём. Тараньку любишь? А кто ж её не любит? Вот и купим. С людьми интересными познакомишься.

Семён вразвалочку вышел, сопровождаемый котом. Хвост Карася, задранный вертикально, нетерпеливо подрагивал самым кончиком.

Митя надеялся, что эти двое не будут терять времени зря. Сейчас Горбунов неторопливо добредёт до набережной, сядет в кабаке где-нибудь на Ленивке или Неглинной, возьмёт пива и сушёной рыбки и будет вести беседы. Угощать старых знакомых, привечать новых, невзначай выспрашивать новости…

Жаль, часто такой агентурной сетью не попользоваться – никаких денег не хватит. А бюджетных средств на эти расходы Ламарк не выделяет. Да и не к каждому делу таких помощников приобщить можно. Большинство из них сами не в ладах с законом, но так – по мелочи. Круговую поруку тем не менее стараются блюсти и «своих» выдают неохотно. А могут и вовсе отказаться сотрудничать. Намекать доморощенным агентам, что старичок – кандидат на роль Визионера, и вовсе не стоит. Он в их кругах – легенда, фактически небожитель.

Но и Горбунов – человек опытный, придумает достоверную историю. Сегодня на возвращение сотрудника (точнее, двух) можно уже не надеяться. Пусть. У каждого свои методы. Главное, чтобы результат был.

Вишневский за своим столом с уходом Семёна едва заметно, но с видимым облегчением выдохнул. Самарин вспомнил, как поначалу сомневался – приживётся ли в коллективе такой сухарь, да ещё и без опыта полицейской работы? А вот оказалось, что прекрасно освоился и влился в команду. И всё равно любит редкие минуты тишины и одиночества.

– Лев, ты оригинал октябрьской репродукции поискал? Удалось найти покупателя?

– Картина была продана предпринимателю из Калифорнии в одна тысяча девятьсот пятнадцатом году.

– В Америке, значит, находится.

– Именно так. Ещё я взял на себя смелость прояснить… Видишь ли, октябрьская девушка на картине необычная. А мы знаем, как дотошен душегуб… Не знаю, прав ли я, но последние жертвы были из простых, даже купчиха Сушкина – не самая богатая и известная дама, а тут…

– Да говори уже прямо.

Когда Вишневский волновался, мог излагать свои мысли совсем витиевато и пространно.

– Я опасаюсь повторения мартовской истории с дочкой Барышкина. На картине – боярышня. То есть дочка боярина, государственного человека. В общем, я поднял архивы и составил список потомков боярских родов, а также дворян, занимающих служивые посты, с дочерьми подходящего возраста. Получилось восемнадцать человек.