Нина рассмеялась, громко, чтобы девочка услышала, – на это и был расчет. Она хотела дать понять Бьянке, что пытаться убежать бесполезно.

Вторая миля оказалась для девочки пределом: согнувшись пополам, та уперлась руками в колени, жадно глотая воздух. Нина остановилась в нескольких шагах от нее, прекрасно сознавая, что лучше не торопить события.

Когда Бьянка наконец отдышалась, она исторгла на свою преследовательницу поток ругательств, перемежающихся судорожными вдохами. Уверенная в том, что словесный шквал призван скрыть страх, Нина пропустила оскорбления мимо ушей, сосредоточив внимание на том, как девочка выглядела.

В свои тринадцать лет Бьянка Бэббидж уже отличалась затравленным взглядом, поникшими плечами и настороженным поведением ребенка, который жил на улице, будучи еще слишком маленьким, чтобы постоять за себя. Этот взгляд был хорошо знаком Нине. Она видела его в зеркале, когда сама была в возрасте Бьянки.

– Когда ты ела в последний раз? – тихо спросила Нина. – Вижу, ты уже давно не пробовала ничего горячего…

В юности ей самой довелось испытать и физический, и эмоциональный голод. А после того как она стала работать в полиции, ей столько раз приходилось видеть эти симптомы в других, что никакая мешковатая одежда, никакая броская косметика уже не могли скрыть от нее следы лишений. И сейчас Нина видела все это в стоящей перед ней девочке.

– У вас в полиции что, следят за тем, кто сколько съел? – Бьянка облизнула губы, стараясь скрыть ложь за язвительностью своего вопроса.

– Моя машина здесь, неподалеку. – Нина кивнула в ту сторону, откуда они пришли. – Я могу отвезти тебя в закусочную и угостить бургером.

Бьянка подозрительно прищурила свои голубые глаза.

– Как только моя задница коснется заднего сиденья, ты оттащишь меня в приют.

Нина шагнула ближе.

– Бьянка, давай я накормлю тебя ужином. Я хочу поговорить с тобой, только и всего.

Наступило долгое молчание. Нина чувствовала сверлящий ее насквозь пытливый взгляд девочки, пытающейся определить, можно ли поверить полицейскому.

На протяжении последних недель Нине не раз приходилось слышать, как ее коллеги рассказывают в участке про Бьянку. Из их слов выходило, что девочка уже неоднократно сбегала от опеки, предпочитая жизнь на улице. Они никак не могли понять, почему она отказывается от крыши над головой и трехразового питания ради полной невзгод жизни в темных переулках и парках.

Но Нина это прекрасно понимала.

Она дала себе слово первой откликнуться на вызов, когда Бьянка в следующий раз подастся в бега. И тогда дело не ограничится лишь регистрацией заявления и составлением формального отчета – она разыщет девочку и поговорит с ней.