– Тебе правда жаль, Бун?
– Тебе правда жаль, Бун?
На его лице появляется оскорбленное выражение. Мои слова потрясли его, но он ничего не говорит. Я тоже молчу. Вздохнув поглубже, я подставляю лицо жиденькому солнечному свету. Закрыв глаза, я наслаждаюсь ласковым прикосновением солнечных лучей к моему лбу и щекам.
На его лице появляется оскорбленное выражение. Мои слова потрясли его, но он ничего не говорит. Я тоже молчу. Вздохнув поглубже, я подставляю лицо жиденькому солнечному свету. Закрыв глаза, я наслаждаюсь ласковым прикосновением солнечных лучей к моему лбу и щекам.
– Помнишь, на днях я говорила тебе, что у меня появились новые клиенты?
– Помнишь, на днях я говорила тебе, что у меня появились новые клиенты?
– Да.
– Да.
Я открываю глаза и поворачиваюсь к Буну.
Я открываю глаза и поворачиваюсь к Буну.
– Он вернулся. Я буду убираться в его доме.
– Он вернулся. Я буду убираться в его доме.
– Что-что?
– Что-что?
– Мой новый клиент – Джон Риттенберг. Он живет в «Розовом коттедже» со своей женой.
– Мой новый клиент – Джон Риттенберг. Он живет в «Розовом коттедже» со своей женой.
Бун на глазах бледнеет.
Бун на глазах бледнеет.
– Что я хотела тебе сказать… Я, как обычно, там чуть-чуть порылась… Ну ладно, не чуть-чуть. И знаешь, что я нашла? Видеозапись той ночи.
– Что я хотела тебе сказать… Я, как обычно, там чуть-чуть порылась… Ну ладно,