— Мэдди, — тихо говорю я. — Почему Клэй выбрал тебя? Что сделало тебя уязвимой перед хищником?
Она утирает слезы со щек. Ее руки дрожат.
— В то время я не считала себя жертвой. Как я и говорила, я чувствовала себя особенной. Его избранницей. Это… это началось после того, как я обратилась к нему… потому что дома у меня пошли сплошные неприятности.
У меня перехватывает дыхание. Мой голос звучит хрипло и напряженно.
— Какие неприятности, Мэдди?
— Ты. Вы с отцом. Ты постоянно работала. Пыталась доказать всем, что будешь лучшей начальницей полиции и достойной преемницей моего деда.
Мои глаза наполняются слезами. Я отворачиваюсь и смотрю в окно. Она берет меня за руку.
— Мама. Посмотри на меня.
Я сглатываю слюну и смотрю на мою дочь.
— Я ведь тоже мать. Иногда… иногда…
— Ты можешь простить меня, Мэдди?
— Я не могу простить саму себя, мама. За то, что я сделала.
— Ты… ты рассказала Бет, чем ты в тот вечер занималась с Клэем?
— Нет, — шепчет она и закрывает глаза. — Но Бет подглядывала за нами, когда ходила в туалет. Она была в ярости. Тем не менее в конце концов мы обе солгали, и она солгала за меня. Это было началом конца нашей дружбы.
Она удерживает мой взгляд.
— Видишь ли, это Бет пригласила Клэя на праздник у костра. Она все рассказала ему. Когда она взъярилась на меня, я поняла, что той ночью она
— Мэдди, твой медальон…
— Он был на мне в тот вечер, — ее взгляд скрещивается с моим. — Но ты знаешь об этом. Поскольку ты украла фотографию Лайама, где он снял всех девочек у костра. Из тумбочки в моей спальне. Ты видела медальон у меня на шее.
— Как он оказался в волосах у Лиины?