Следующие семь часов я читаю, не замечая, как летит время. Местами история явно автобиографическая: мальчика несправедливо осуждают и в тюрьме он вырастает в мужчину. Текст кипит едва скрываемой яростью, которая порой взрывается, превращаясь в сцену насилия. Выйдя на свободу, главный герой Калеб Сент-Джон отправляется на поиски возмездия тем, кого считает виноватыми в своем заточении. Роман полон сухого черного юмора. Акты возмездия вскоре превращаются в насилие, однако, несмотря на это, Каин умудряется сделать так, чтобы читатель сопереживал Калебу. Написано ярко и честно, как-то лирично, и совсем не похоже на Каина, которого я знаю. Хотя он об этом предупреждал.

Я заканчиваю читать в половине десятого, уставшая и в слезах. «Возвращение» — книга темная, но это бархатистая темнота, гипнотизирующая. И роман совсем не про месть, а про то, как правосудие меняет и судью, и судимого. Злость Калеба Сент-Джона была искренней, его борьба отражала попытки нашего общества цивилизовать деструктивные инстинкты, спрятать возмездие под маской реабилитации.

И на протяжении семи часов я не могла думать ни о чем другом.

Но сейчас… сейчас мне хочется поговорить с Каином: о его романе и о Джин Меттерс, о Кэролайн Полфри и Уите, о нас. Я заинтригована и удивлена чувствами, которые когда-то прятались внутри его, и я по нему скучаю.

Я встаю, иду в душ, переодеваюсь в свежую пижаму и заправляю кровать, хотя и планирую скоро лечь снова. После сытного обеда я не особо голодная, так что на ужин делаю себе миску кукурузных хлопьев с молоком. В Америке они сладкие прямо из коробки. Ем стоя, листая на телефоне новости. Заметки об убийстве Шона Джейкобса сменили статьи о других преступлениях. О нападении на Джин Меттерс не говорят, но есть упоминание о том, что писателя Каина Маклеода разыскивают для допроса в связи со смертью Кэролайн Полфри.

Меня пугает стук в дверь. Приоткрываю на щелочку, потому что я в пижаме. Ничего откровенного, и обычно я не такая стеснительная, но это может быть и полиция — в таком случае я бы предпочла одеться и желательно укутаться в кардиган.

На пороге стоит Лео. Я открываю дверь полностью.

— Увидел под дверью свет и подумал, что ты еще не легла.

— Все так. Хочешь чашечку кофе? Или миску хлопьев?

Он смотрит в мою миску, где в остатках молока плавает несколько размокших хлопьев.

— Пожалуй, откажусь, если только у тебя нет чая.

— Почему же, есть.

Лео садится за стойку, а я завариваю чай в пакетике.

— Все хотел зайти и спросить, как все прошло в участке, — говорит он. — Ты тогда вернулась в панике.