– Ребенок умер прямо здесь, – произнес я.

Судмедэксперт Ван кивнул.

– Что за выродок… Даже малыша не пожалел!

Дабао, широко раскрыв глаза, наконец отреагировал:

– Хоти… Хотите сказать, он закопал его заживо?!

Мы с детства знали о погребении заживо, которое частенько устраивали японские изверги во время войны. Но сейчас, в мирное и процветающее время, такое зрелище нечасто увидишь – ни один живой человек не будет покорно ждать, когда его закопают. Но вот ребенок – большое исключение, им легко управлять.

Судмедэксперт Ван перенес трупик на чистую цементную плиту недалеко от места обнаружения тела и приподнял веко ребенка кровоостанавливающим зажимом.

– Смотрите, под веком есть песчинки, а в конъюнктиве, очевидно, было кровоизлияние. Все говорит о том, что ребенок все еще моргал, когда его зарыли в песок. Так что, вероятно, ссадины возникли от плотного прижизненного контакта с песком.

Дабао кивнул.

Я снова осмотрелся по сторонам. Из-за того, что стройка находилась в отдалении, зевак было мало.

– Уберите всех лишних людей, мы будем проводить вскрытие прямо здесь, – попросил я участкового.

Слово «вскрытие» повисло у меня на сердце тяжелой глыбой, перекрывшей мне кислород. Использовать привычный скальпель для того, чтобы резать тело ребенка, – своего рода пытка, подкашивающая психику судмедэксперта.

– Наверное, его бросили родители? – предположил Дабао.

Я помотал головой.

– Таких детишек обычно оставляют на пороге детских домов или подбрасывают кому-то. Это же родная кровиночка… Родителям всегда тяжело бросать своих детей. У них не хватило бы сил так издеваться над родным чадом. К тому же обычно от детей отказываются, когда они еще совсем маленькие, а этому уже больше года. Плюс ко всему он очень неплохо одет: по сезону, да и недешево. Вряд ли его бросили.

– Может, у него после года обнаружилась какая-то болезнь? – продолжил Дабао.

– Цинь Мин только что сказал, что одежда на ребенке приличная, значит, семья благополучная, – ответил судмедэксперт Ван. – Они бы лечили его, а не добивали таким образом.

– Про болезнь мы узнаем после вскрытия, – добавил я.

Мой скальпель дрожал над грудной клеткой ребенка. Я все никак не мог решиться сделать надрез. Старой закалки судмедэксперт Ван толкнул меня локтем, показывая, что за меня это может сделать он, и разрезал кожу на груди и животе ребенка.

Кровь во мне вскипела, когда я увидел крошечную беленькую грудную клетку. И поклялся себе, что обязательно найду и накажу урода, который это сделал.