– Вечером.

– И как же прошла ваша поездка с леди Квинси?

Конечно же, всей правды о том, что произошло между нами, Чиффинч не узнал, однако я поведал ему о наших злоключениях в Кембридже и в Хитчем-Сент-Мартин. Я даже честно признался, как некрасиво поступил с госпожой Уорли. После того как я умолк, мы некоторое время шагали молча.

– Думаете, на этого человека, Бёрбро, напали? – вдруг спросил Чиффинч.

– По всей вероятности, да, но, хотя эта история едва не стоила Бёрбро жизни, он не захотел выдавать тех, кто столкнул его в пруд. Подозреваю, что Бёрбро был сообщником человека по прозвищу Епископ, однако между ними возникли разногласия.

Чиффинч хмыкнул:

– Вполне возможно. Бёрбро назначили членом совета еще при Кромвеле. Тогдашний Кембридж разительно отличался от нынешнего. А у герцога Бекингема до сих пор немало друзей в этих кругах, и большинство из них так и остались людьми Кромвеля. Будь у них шанс вернуть ему власть, они бы даже раздумывать не стали.

Что ж, подобная опасность нам не грозит – разве что на том свете: голова Кромвеля насажена на шест над Вестминстерским дворцом. Но Бекингем жив и здоров. С каждым новым открытием становилось все очевиднее, что я угодил в опасную историю и одной лишь опекой над ребенком, страдающим королевским пороком, дело не ограничивается.

В конце дорожки мы повернули и оказались в северной части сада, под окнами Тихой галереи. Солнце отражалось от сотен оконных стекол.

– А где ребенок? – спросил Чиффинч. – Я про госпожу Фрэнсис.

– У леди Квинси.

– Как по-вашему, стоит ли ждать неприятностей со стороны Уорли?

– Думаю, по собственной воле господин Уорли шум поднимать не станет. Он мечтает о повышении. Но госпожа Уорли – совсем другое дело. Она очень привязана к девочке.

– Думаю, этот вопрос мы уладим. Если старуха хочет и дальше получать королевскую пенсию, она не будет вставлять нам палки в колеса, как бы вы с ней ни обошлись и насколько бы сильно она ни скучала по ребенку. Поместье заложено, Уорли в долгах как в шелках. Десять лет старуху поддерживала на плаву только помощь от короля, да и молодого Уорли тоже. Они и так-то еле-еле сводят концы с концами.

Я не удивился: признаки того, что семейство Уорли переживало не лучшие времена, бросались в глаза и в его кембриджской квартире, и в доме в Хитчем-Сент-Мартин. Однако любопытно, что Чиффинч даже не сомневается – Уорли по-прежнему будут выплачивать пенсию, хотя девочка больше не под их опекой. Видимо, Уорли будут получать деньги за молчание.

В этот момент на садовой дорожке у меня почти не осталось сомнений: госпожа Фрэнсис и вправду королевская дочь. Как иначе объяснить постоянные расходы на ее содержание и то, с каким рвением Чиффинч исполняет волю повелителя? Становится понятна и заинтересованность Бекингема. Однако что́ именно задумал герцог? У короля великое множество бастардов, а Фрэнсис к тому же девочка.