– А когда доведу дело до конца, выброшу твои бренные останки в колодец. Для тебя это большая честь, кузина. Говорят, здешняя вода самая чистая в Лондоне. Да только ты ее быстро отравишь своими миазмами.

Времени на раздумья не было, нужно было действовать. Кэт потянулась к полке, и ее рука задела фонарь. Просунув пальцы между ним и стеной, девушка со всей силы запустила фонарь в Эдварда.

Сделанный из кованого железа, фонарь оказался тяжелее, чем рассчитывала Кэт. Девушка надеялась добросить фонарь до кузена, но вместо этого он с грохотом упал на каменную плиту у ног Эдварда. Однако, следя за полетом фонаря, кузен на секунду отвлекся. Эдвард опустил шпагу и отступил на шаг.

Свеча погасла.

Но еще до этого прижавшаяся к стене Кэт стала отползать от камина в дальний угол за колодцем. В подвале воцарилась почти кромешная тьма, но память подсказывала ей, в каком направлении двигаться. Там и доски, и лебедка. Может быть, она найдет, чем обороняться. Или…

Но добраться до угла Кэт не успела. Эдвард быстро пришел в себя. Он бросился к девушке, отрезая ей путь к отступлению. В темноте его лицо казалось лишь тенью. Он отступил на шаг, готовясь сделать выпад по всем правилам фехтования. С утробным хрюканьем Эдвард рванулся вперед, нацелив наконечник ей в плечо.

– Черт…

Но прежде чем ругательство сорвалось с его губ, кузен резко умолк. Пока Кэт пыталась увернуться от смертоносного клинка, Эдвард вдруг завалился вперед. Шпага со звоном упала на каменный пол. Раздался треск: голова Эдварда ударилась о парапет колодца. И – о чудо! – кузен исчез.

Кэт испытывала своего рода извращенную гордость из-за того, что сказала чистую правду, когда Марвуд завел речь о смерти Эдварда. «Я к нему и пальцем не притрагивалась, – ответила Кэт Марвуду. – Клянусь Богом, это истинная правда». Но, кроме гордости, она почувствовала облегчение: почему-то Кэт не хотелось ему лгать.

После того как Эдвард скрылся из виду, раздался крик, потом бурный плеск. Цилиндрическая шахта колодца усиливала и искажала эти звуки. Дрожащая Кэт опустилась на колени у края и устремила взгляд вниз, в непроглядную черноту.

– Помоги, – взмолился Эдвард тоненьким, женским голоском. – Ради…

Некоторое время он барахтался в воде, но постепенно плеск стих, и вот Кэт слышала только собственное дыхание.

Девушка отползла от колодца и встала. Ее руки и ноги тряслись, совсем как у Хэксби, когда у него случались приступы дрожи.

Кэт понимала, что должна уходить, пока ее никто здесь не увидел. Главное, чтобы в подвале все было так же, как в тот момент, когда Хэксби запирал павильон. Кэт выглянула в ближайшее окно. Почти совсем стемнело. Обдумывать свои действия было некогда. Когда сгустятся сумерки, в сад выпустят мастифов.