На лестнице раздались торопливые шаги. Дверь отворилась, и в комнату влетел мистер Ноак. Он пошел ко мне, протягивая руку.

— Как хорошо, что вы пришли, мистер Шилд! Простите, что заставил вас так долго ждать. Я обедал у американского посланника, и оказалось, что он пригласил нескольких джентльменов специально для встречи со мною, так что я не мог, не нарушая приличий, покинуть Бейкер-стрит, пока не переговорил со всеми.

Я машинально начал возражать, что он не причинил мне никаких неудобств, правда, немного удивившись такому любезному отношению к собственной персоне. Мистер Ноак жестом велел мне сесть, а сам занял место, которое освободил для него Хармвелл. Секретарь остался стоять, как всегда предупредительный, но не раболепствующий. Его черное платье и кожа сливались с темнотой, сгущавшейся за кругом света, разлившегося рядом с камином.

Мой вопрос прозвучал грубее, чем я того хотел:

— Могу я спросить, как вы нашли меня, сэр?

— А? Ах да! Мой лондонский поверенный порекомендовал частного детектива, который берется за подобную работу, — он посмотрел на меня поверх очков. — Но вы не доставили ему особых неприятностей.

Мне показалось, что в последней фразе прозвучал намек на вопрос, но я предпочел пропустить его мимо ушей.

— А когда он меня нашел?

— На этой неделе, — после паузы Ноак добавил неожиданно резко: — А почему вы спрашиваете?

— Его видели в доме, где я снимаю комнату.

— Да. Я больше его не найму. Он не настолько осторожен, как мне хотелось бы, — Ноак замялся, а потом продолжил: — Понимаете, когда я поручил ему найти вас, я не был уверен, что захочу с вами увидеться, и захочу ли вообще. Но сегодня кое-что произошло, и потому возникла срочная необходимость в возобновлении нашего знакомства.

— И кому, позвольте спросить, это необходимо?

— Нам обоим, — американец сел в кресло, и его лицо исказилось от боли. — По крайней мере это мое мнение. Разумеется, вам лучше судить о своих интересах.

— Трудно о чем-то судить, когда представления не имеешь, что происходит.

Он наклонил голову, словно признал силу моих аргументов, и сказал безжизненным тихим голосом:

— Убийство, мистер Шилд. Вот что произошло. А сейчас мы имеем дело с его последствиями.

— Вы имеете в виду убийство мистера Франта?

Ноак ответил:

— Мы забегаем вперед. Мне стоило сказать «убийства».

Множественное число страшного слова внезапно заполнило комнату тягостным молчанием. Одно дело — озвучивать свои предположения в глубине души, и совсем другое — услышать их от кого-то постороннего, особенно от разумного человека.