Хан Соджон произнесла это, прощаясь с домом. Затем подняла со стола подсвечник и, будто совершая некий ритуал, подняла его высоко над головой. А затем разжала обхватывающие его пальцы. Подсвечник выскользнул из ее рук и с глухим звуком упал на пол. Пламя, сорвавшееся с подсвечника, следуя по одному ему известному пути, устремилось вперед.

Огонь мгновенно и стремительно распространился по помещениям. В доме был заранее разлит бензин, чтобы пламени было проще.

Из маленького свечного огонька разросся пожар, пожирающий все вокруг. Языки пламени оставляли за собой лишь черный пепел.

– Вот так – этот дом станет пеплом, – с печалью в голосе произнесла Хан Соджон.

Издалека доносились крики Чон Гымхи. Она, некогда яркая, как пламя, теперь тоже стала пеплом.

«Солнце превратится во тьму, и луна – в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и славный»[32], – внезапно всплыла в памяти Соджон строчка. Где-то она ее видела… Слезы потекли по ее щекам. Вспомнился день, когда умер Ли Джинук. Его затуманивающийся взгляд, до самого последнего вздоха направленный на нее. Его ослабевшая рука, дотронувшаяся до ее щеки. Он умер – и, возможно, именно чувство утраты стало движущей силой, которая привела ее сюда. А может, все наоборот: его смерть была единственным выходом в мире, наполненном утратами и лишениями… Хан Соджон не могла решить.

Огонь, прошедшийся по дивану и остальной мебели, наконец добрался до томов в кожаных переплетах. Все, что он охватывал, мгновенно сгорало, словно изначально таило в себе частичку огня и поэтому легко принимало его и распространяло дальше.

* * *

– Хватит! Прекратите, прошу… Пожалуйста…

Чон Гымхи сначала кричала, а затем стала лишь всхлипывать в железной хватке коменданта. Огонь теперь тянулся к окнам, словно искал выход. Скоро сюда сбегутся люди. Нужно торопиться. К воротам выехала ожидавшая машина. Это был фургон с надписью «Психиатрическая больница».

Дверь машины открылась, и из нее вышла женщина.

– Вы…

Чон Гымхи не успела закончить фразу. Это была врач Академии, Ли Чжонсим. Теперь все стало ясно – Академия действительно занималась устранением неугодных ей выпускников. Но Чон Гымхи до сих пор не могла понять – неужели Чон Ихва жива? Или же… все это дело рук Хан Соджон? Почему эти люди вдруг начали слушаться ее и пытались устранить саму Чон Гымхи?

– Я позабочусь о вас. Скоро вам станет легче, – сказала Ли Чжонсим.

Гымхи завизжала от ужаса. Чжонсим сделала ей инъекцию – и вскоре она почувствовала, как силы оставляют ее, а глаза сами собой закрываются. Комендант и врач подхватили ее с двух сторон и усадили в машину.