Когда присяжные вошли в зал, воцарилась гнетущая тишина.

Документы они уже передали секретарю. Все бумаги были оформлены в совещательной комнате. Моя клиентка попыталась что-то сказать, но я ее не расслышал. Просто не смог. Слишком уж кровь шумела в ушах.

Я всегда мог неплохо рассудить, к какому решению склонятся присяжные. Был способен заранее предсказать его. И всякий, блин, раз оказывался прав.

Это был первый вердикт, который я не взялся бы предсказать. Хотя в любом случае не оказался бы слишком далеко от истины. На мой взгляд, вероятности того или иного исхода были примерно равными, так что с равным успехом можно было бы просто подбросить монетку. Фифти-фифти. Пятьдесят на пятьдесят. Я знал, чего хочу. Теперь я знал, кто убийца. Я просто не знал, увидели ли это присяжные. Я был шорами на глазах у присяжных.

Секретарь встал и обратился к старшине присяжных. Высокому мужчине в клетчатой рубашке, с грубыми руками.

– Итак, оба вердикта вынесены? – спросил он. – И вынесены единогласно?

– Да, – последовал ответ. – Единогласно.

– По делу «Народ против Софии Авеллино», – продолжал секретарь, – вы сочли подсудимую виновной или невиновной?

Старшина смотрел прямо перед собой. Нехороший знак. Обычно, если присяжные собираются вынести оправдательный приговор, они смотрят на подсудимого – ждут, когда на того, ни в чем не повинного, обрушится цунами облегчения. Это то, что делает правосудие великим. Эта мощь.

Я опустил голову. Я не мог туда смотреть. Гарри схватил меня за плечо, и я почувствовал, как напряглись его пальцы.

Не было слышно ни единого звука. Даже дыхания. Зал суда больше напоминал могильный склеп. И у меня возникло смутное опасение, что сейчас София будет похоронена в нем.

Старшина присяжных прочистил горло, а когда заговорил, голос у него звучал так, словно он кричал откуда-то с крыши высоко у меня над головой:

– Невиновной.

На уши навалился все усиливающийся шум. София схватила меня за руку и вскрикнула. Прозвучало это одновременно по-человечески и по-звериному – стон боли и облегчения, как будто из плоти вытащили острую колючку.

– По делу «Народ против Александры Авеллино»: вы сочли подсудимую виновной или невиновной?

На сей раз никакой паузы. Никаких колебаний.

– Виновной.

Теперь уже шум стал просто оглушительным. Горловой звук, вырвавшийся из горла Александры, был полной противоположностью тому, что издала София. Никакого облегчения – только боль и гнев. Руки у нее взлетели вверх, и Кейт попыталась успокоить ее.

Угомонить собравшихся в зале было нереально никакими силами. Ряды для публики взорвались возбужденным гомоном, и все, что мог сделать судья Стоун, – это сказать Кейт, что приговор ее подзащитной будет оглашен позднее, прежде чем он распустит присяжных, отзовет залог Александры и закроет слушания.