– Тони, у тебя есть только один выход, – терпеливо произнес я. – Сказать мне правду. А теперь вот что я думаю – и если я прав, то ты мне так и скажешь. А если ошибаюсь, тоже. Лады? Скажи мне правду – это единственное, что может тебя сейчас спасти.

– Я…

– Заткнись и слушай. Ты – повар в буфете. Ты работаешь в ресторане Джимми вот уже два года. Хороший друг Джимми, Фрэнк Авеллино, каждое утро приходил в этот ресторан завтракать. Мог посидеть с кем-нибудь за кофе, а потом уходил заниматься своими делами. Я пока что прав?

Теперь его уже откровенно трясло. Тони сморгнул пот с глаз и кивнул.

– Ну вот и славненько. Короче говоря, Фрэнка Авеллино систематически травили. Одурманивали его. В течение нескольких месяцев. И вот теперь полиция не может найти никаких следов этой отравы у него в доме. Ни единой капли. Хотя я думаю, что ее никогда в этом доме и не было. Я думаю, что, может, кто-то заплатил тебе за то, чтобы ты каждое утро добавлял эту дрянь в яичницу Фрэнка. И, думаю, заплатил ровно сто штук. Я думаю, ты делал то, что было велено, а потом, наверное, человек, который тебе заплатил, испугался. Испугался того, что ста штук может и не хватить, чтобы ты держал язык за зубами. И попытался заткнуть тебя навсегда. Как тебе пока что мой рассказ?

– Это была не отрава! Богом клянусь! Она сказала мне, что это лекарство. Лекарство! Сказала, что он не станет принимать его дома и что я должен добавлять это лекарство в яичницу и сосиски…

Джимми вытер лицо, опустил голову и испустил долгий, раздраженный вздох.

– Сто штук – довольно щедрые чаевые за то, чтобы добавлять кому-нибудь в еду обычное лекарство, – заметил я.

– Клянусь…

– Заткнись, – буркнул Джимми.

Я положил перед Тони заранее припасенный номер «Нью-Йорк таймс», первой страницей к нему.

– Ты наверняка знаком с этой женщиной. Той самой, что дала тебе галоперидол, а потом пыталась убить тебя. Ее фотография – на первой странице.

Вообще-то на первой полосе газеты было два снимка. Судебный процесс захватил мрачное воображение читателей, и под заголовком были помещены фото и Александры, и Софии, выходящих вчера из здания суда. Крупным планом. Демонстрирующие мрачную решимость обеих перед лицом их личного кошмара.

– С которой из них? – спросил я.

Тони закрыл глаза. Он зашел слишком далеко, и теперь ему приходилось расплачиваться за это.

– Она попыталась ткнуть мне ножом в лицо, но промахнулась и выронила нож. Он, видно, отлетел под мою машину. А потом развернула мотоцикл и проехала мне передним колесом по голове. Совсем чокнутая! – воскликнул он.