Казалось, они забыли о присутствии Грея, которого это вполне устраивало. Он прошел следом за ними в стильный лифт, после чего все спустились на нижний этаж, где располагалась громадная лаборатория и суетились люди в белых халатах. Ученые деловито перемещались между столами, кивая и тихонько переговариваясь. Тут слабо пахло формальдегидом. Грей окинул помещение взглядом, выискивая на лицах присутствующих предательскую нервную судорогу, выражение тревоги. Он уже решил для себя, что доктор Ист почти наверняка не предпринимал путешествие в Египет и не посылал туда кого-то из своих сотрудников с целью похитить корпоративные секреты.

– Освещение здесь приглушенное, чтобы удобнее было вести наблюдения через микроскопы, – объяснял доктор Ист.

Темноволосая женщина сгорбилась над микроскопом, зажав в руке похожий на карандаш инструмент и медленно производя им какие-то манипуляции на предметном стекле.

– Клара при помощи вакуума удаляет из яйцеклетки коровью ДНК. – Он показал на узколицего индийца через два стола от Клары: – Затем она обездвижит овоциты отсосом, а Рави поместит в цитоплазму единственную клетку человеческой кожи. Потом мы взбодрим нашу девочку электрическим разрядом, чтобы помочь ей не отторгнуть пересаженный материал, а дальше оросим – это способ ввести яйцеклетку в заблуждение и убедить, будто она оплодотворена. А это, знаете ли, непросто – заставить клетку смириться с пересадкой. И шансы, что эмбрион проживет девять или десять дней, чтобы достичь стадии бластоцисты… давайте просто скажем: еще несколько дней назад мы не были уверены, что такое вообще возможно.

Он подтолкнул их к углу лаборатории, где был установлен проектор. На экране виднелись очертания маленького, геометрически безупречного круга, наполненного пузырящейся студенистой массой. Доктор остановился, подбоченился и снова расплылся в улыбке:

– Вот она, наша малютка.

Грей долго вглядывался в изображение. Инстинктивная дрожь пробежала по телу – непроизвольная реакция на бесстрастные манеры ученых, производящих межвидовые генетические манипуляции. Доминик не возражал против исследования стволовых клеток, но не мог отрицать мрачное чувство вины, навалившееся при мысли, что люди – представители его вида, – возможно, совершали сейчас посягательство на Божественное, вторгаясь в тайны жизни и смерти, которые не следовало бы тревожить. Что ученые в этом расположенном в пригороде подземелье надкусили яблоко с современного древа познания добра и зла.

Вероника завороженно не сводила глаз с изображения на проекторе.