– Если честно, мы не ожидали семейной ссоры.

Никакой реакции.

– Мы не очень заинтересованы в том, чтобы сообщать судье о домашнем насилии, если только ваша жена не захочет подать жалобу, но, насколько я понимаю, она этого не сделает. Мы с коллегой пытаемся закрыть дело об убийстве, где все улики против Мелиса, и, если честно, немного торопимся. Если б мы могли не тратить время на заполнение вороха бумаг… Я имею в виду, если б вы – гипотетически – решили нам помочь, то возникла бы возможность убедить коллег, что ваша жена просто упала.

– Согласен.

– Подождите. Если мы хотим продолжать в том же духе, я хотела бы сразу прояснить: никакой лжи. Если я пойму, что вы меня обманываете, сделка будет расторгнута, я позвоню судье и заведу дело о побоях и домашнем насилии.

– Не нужно. Я буду с вами честен, – заверил профессор.

– Хорошо. Другая вещь: как видите, я одна и теоретически должна изложить нашу беседу письменно, чтобы приложить ее к рапорту судье по делу Мелиса. Будет ли проблемой, если мы не будем тратить кучу времени, попросту записав наш разговор на диктофон, и сможем пойти домой до ужина?

Ева говорила обычным тоном, совсем не следовательским, и Ноннис не чувствовал угрозы в ее словах.

– Все в порядке. Для меня это не проблема, – ответил он.

– Из соображений защиты конфиденциальности я вынуждена попросить вас подписать эту форму, в которой вы разрешаете запись нашего разговора. Я также сообщаю вам, что вы находитесь здесь как свидетель, учитывая, что вы были непосредственно знакомы с подозреваемым в убийстве Роберто Мелисом. Вы можете подтвердить, что знали его лично?

– Да.

– Если б мы попросили вас дать показания в суде, чтобы помочь нам подтвердить ритуальный почерк убийства и связь между этими обрядами и «Нураксией», вы бы согласились?

– Конечно.

– Великолепно. Вы можете обратиться за помощью к адвокату, если это поможет вам чувствовать себя спокойнее.

Ноннис был достаточно сообразителен, чтобы понять, что запрос на адвоката покажет нежелание говорить с ней, которое Ева могла бы истолковать негативно, как своего рода признание вины.

– Нет, мне не нужен адвокат.

Камеры наблюдения и микрофоны уже работали, но профессор не знал, что запись началась, как только он зашел в комнату больше часа назад.

Ева включила диктофон, представилась, назвала время и место интервью, заставила Нонниса назвать свои личные данные и снова спросила его, хочет ли он получить помощь адвоката или воспользоваться бесплатной юридической помощью. Тот сказал «нет» и подписал документ об отказе от юридической помощи.