– Я сто раз просила его быть осторожнее, а он не слушал. Отказывался от охраны. На его-то должности, при такой работе! Вы знаете, что ему угрожали по телефону? Вам сообщили?

– Когда?

– В прошлом году, а он все равно ни в какую… Говорил, если за ним будет везде ходить охранник, он лишится свободы.

Элена понимала, что для Бельтрана свобода означала возможность встречаться с Моникой, а до нее – с другими женщинами. Со стены прихожей на нее смотрел Хосемария Эскрива; над головой основателя «Опус Деи» сиял нимб. Элена осмотрела особняк снаружи. На фасаде и воротах были установлены камеры.

– Ордуньо, попроси у нее записи с этих камер. Если повезет, на них будет Виолета.

Ордуньо вернулся в дом. Увидев в окне свое отражение, Элена вздрогнула. Она постарела и казалась усталой и сломленной. Она вдруг вспомнила слова Бельтрана: «Я не считаю, что они плохо работают; они просто пока не поняли, что вершить правосудие – не их прерогатива». Может, они в ОКА тоже преступили черту? Она ведь сама мечтала о том, чтобы Виолета опередила их и успела отомстить судье. Стоит однажды выйти за грань – и каждый следующий шаг дается все легче. Ты сам не замечаешь, как это происходит, но начинаешь верить, что не обязан следовать законам. Именно это случилось с Бельтраном – он убедил себя, что может решать, кому жить, а кому умирать. Вообразил себя божеством, не допускающим ошибок. Неужели и она становится такой?

– Записей с камер у нее нет. – Ордуньо отвел Элену в дальний угол сада, подальше от коллег, и продолжил: – Она говорит, что здесь уже был какой-то полицейский. Он пришел примерно за полчаса до нас. Вот почему она так нервничала. Тот полицейский сказал, что ему нужно просмотреть записи с камер, чтобы удостовериться, что бандиты, которые преследуют Бельтрана, не появлялись около их дома.

– Вот говнюк.

Элена не нашла в себе сил произнести имя Анхеля. Как она могла поверить, что он отойдет в сторону и позволит ей довести дело до конца? Элена не сомневалась, что Виолета была ему абсолютно безразлична. Сарате хотел одного: получить от Бельтрана информацию о своем отце. Он действовал не как полицейский, а как сын.

Немногочисленные агенты ОКА, все еще остававшиеся в этот час в офисе на Баркильо, видели, как Элена и Ордуньо ворвались в кабинет Марьяхо. Инспектор Бланко редко выходила из себя; они могли пересчитать по пальцам одной руки случаи, когда она кричала, и потому замерли, опасаясь, что гнев начальницы обрушится на них.

Мануэла, разбиравшая архив Буэндиа, перед уходом заглянула в ОКА забрать свои вещи и сразу почувствовала висящее в воздухе напряжение. Вдруг из кабинета Марьяхо донесся крик: «Ты о чем думала?!» Через стеклянную дверь Мануэла увидела, как Элена мечется по комнате, размахивая руками.