– Человек, которому доводилось проводить вскрытие, точно не согласился бы. Если б убийце хотелось хлебнуть самой свежей крови, то он ломал бы им шею. Как альтернатива, подойдет сердце.

– Поэтому у Стива его и вырвали! – нетерпеливо воскликнул Уокиншоу. – На задней поверхности шеи до спины расположены толстые нервы, так что вряд ли оттуда удобно пить кровь. Но, возможно, у этой зоны есть какие-то важные медицинские особенности… Леона, почему ты вырвала мясо у младенцев и Мирандо?

– При чем тут я? – сердито сказала Леона. – Меня подставили, никаких младенцев у меня дома не может быть! Хотя все равно сейчас кто-нибудь скажет, что я снова притворяюсь…

– Ну так младенцев уже нашли у тебя. Так что убийца ты. И мисс Дарнелл тоже прикончила ты.

– Еще никогда я так не жалела, что стала актрисой! О том, что Кэрол мертва, я узнала только что. И я действительно в ужасе.

– Сама эта формулировка звучит странно. Когда мы обнаружили ее в Красном флигеле, то вся ее ночная рубашка, руки и лицо были испачканы в свежей крови. И она еще смеет говорить, что не знала о смерти Кэрол!

Ну что ж, Леона, тогда расспросим тебя об одном очень важном эпизоде. Пусть все выслушают тебя и рассудят, насколько правдоподобны твои слова. И даже не думай изворачиваться, отвечай быстро и спокойно. Ясно?

– Ясно. Я всегда спокойна, – ответила Леона, стоя прямо напротив Уокиншоу.

– Итак, двадцать седьмое июня. Около четырех часов дня ты выезжаешь из своего дома на «Даймлере» и на бешеной скорости едешь по городским магистралям, пугая множество добропорядочных водителей. Затем в закоулке Голливудского бульвара тебя едва не насилует черный парень.

– Ты о чем? Ничего такого я не помню! – возразила Леона, не сводя взгляда с Уокиншоу.

– В ходе этой безумной гонки ты пять раз заработала себе приостановку прав. Хотя в твоем случае я даже не удивлен… По пути ты заезжаешь в Марина-дель-Рей и ненадолго теряешь сознание в баре яхт-клуба и на причале.

– Я не знаю, откуда ты это взял. – Леона негромко рассмеялась. – Не было такого! Наверное, это произошло с кем-то другим.

– Затем ты идешь в музей восковых фигур и просишь смотрителя пустить тебя, хотя в тот час он уже закрыт. Там ты долго рассматриваешь инсталляцию с графиней Батори, пытающей девушку. Верно?

– Я не знаю… – Голос Леоны стал несколько слабее.

Уокиншоу театрально развел руками и развернулся к остальным.

– Ну вот и всё, мои вопросы окончены. Обратили внимание, как она отвечала? Какое серьезное лицо она состроила, без тени лжи или притворства?

– Я не лгу! Я правда не помню ничего такого, поэтому и сказала, что не знаю.