– Быть может, вы сделали это не нарочно…
– Конечно, нарочно! Я завидовал вам, и сейчас говорю об этом. Я помню, как я впервые прочитал ваш роман… О, я плакал, как плачу сейчас. Мне кажется, я никогда не читал ничего хоть отчасти столь же прекрасного.
– Мне очень приятно слышать это от вас.
– А вы должны меня ненавидеть! Никто не имеет права красть чужие творения!
– Не расстраивайтесь так, месье. Хотите еще выпить? Это вас успокоит.
– С радостью.
– Истина в вине, – переводит он.
– Хм… хорошо. Мне нравятся образованные молодые люди.
Поскольку я больше не могу поднять бокал к губам, он помогает мне. Заботится, будто мать, которая кормит детеныша. Он склоняется надо мной. Его лицо тонет в тумане. Я вижу лишь очки и всклокоченные волосы.
Chi l’anima mi lacera? Chi m’agita le viscere? [26]
Музыка выкручивает мои барабанные перепонки. Я трепещу всем своим существом. Доведенный до предела, Дон Жуан издает крик отчаяния, и ад разверзается пред ним. В гостиной снова наступает тишина.
– Я знал, что в конце концов ты вернешься…
– Правда?
– Да. Я знаю, что ты умер, но Командор тоже был мертв. Я очень сожалею о том, что сделал… Ты простишь меня, Фабьен?
– Если ваши сожаления искренни, конечно, я вас прощаю.
– Я никогда не говорил искреннее, чем сейчас, поверьте мне. Я так много лгал в жизни, так манипулировал людьми, чтобы получить желаемое… Не говоря уже о… не говоря уже о том ужасном убийстве, которое я совершил. Знаете, в конце концов я не получил от него такого уж большого удовольствия. Неподходящая цена человеческой жизни.
С приливом энергии я беру бокал и выпиваю его до дна.
– Я знаю, как загладить свою вину, Фабьен. И тогда вы больше не будете сомневаться в моих добрых намерениях.
– Как?