– Ты убил водителя, – роняю я в темноту.

– А ты? Ты пыталась убить меня. Выходит, ты ничем не лучше? Но, должен признаться, я удивлен, что ты осознала все только теперь. Я думал, ты умнее, на самом-то деле.

– Ханна… – произношу я шепотом. У меня подгибаются ноги. Соберись, двигайся дальше, вдоль стены, осталось еще несколько шагов. – Ты отправил за мной Ханну.

– Нет, вообще-то она сама за тобой последовала. И у вас даже была неплохая фора. К тому же после удара я, к сожалению, был не в той форме, чтобы догнать вас. Но потом ты, к счастью, угодила прямо под машину…

На секунду воцаряется тишина. Затем я слышу, как он усмехается.

– Но я чувствую, ты ждешь разгадки, как в фильме, не так ли? В таком случае необходимо представить события после аварии, с точки зрения отрицательного персонажа. Показать, как он кромсает лицо своему дублеру, собирает самое необходимое, дает сыну инструкции, чтобы все отчистил и ждал, а сам в это время перегоняет машину через чешскую границу и прячет. Как он самодовольно улыбается, потому что знает: к тому времени, когда полиция найдет хижину, он будет уже далеко.

Он снова смеется, где-то справа, слишком близко. Я бью наугад – и не попадаю.

– Впрочем, что-то подобное ты и сама можешь придумать. У нас не так много времени, дорогая. Потому что теперь отрицательный персонаж явился, чтобы довести дело до конца и убить главного героя.

– Главного героя?

Прямо передо мной. Я замираю. Чувствую его дыхание на лице.

– Очень самонадеянно… мне это по душе. Можешь не верить, но мне всегда нравилось, когда ты сопротивлялась. Но нет, не бойся. Я бы давно тебя убил, если б хотел. Еще на месте аварии. Или почему, по-твоему, я вызвал «Скорую»? Ты выжила, потому что я так захотел.

Правая рука хватает жалюзи, с силой тянет. Щель шириной с ладонь, и в свете уличных фонарей – его улыбка.

– Или, правильнее сказать, потому что твоя дочь так захотела.

Ханна

Папа сказал мне что-нибудь нарисовать. Чтобы я не скучала, пока он будит маму. Даже принес мне альбом и восковые карандаши в металлическом футляре, совсем новые и длинные, длиннее моего указательного пальца. Есть даже три разных оттенка красного: кармин, киноварь и бордо. Кроме того, он дал мне батончик, еще в машине, и впервые я действительно ему обрадовалась. Да так, что батончик показался мне вкуснее обычного. Но я была голодна. У бабушки с дедушкой я ела только хлеб с маслом. Еще папа похвалил меня, потому что я так хорошо все запомнила. Даже лучше, чем он надеялся. И он сказал, что это удивительно. Мне нравится, когда меня хвалят, так что теперь я могу собой гордиться. С другой стороны, теперь мне кажется, что папа во мне сомневался. Потому что «удивительно» означает не только «впечатляюще», но также и «неожиданно». И я считаю, что это неправильно, ведь в конечном счете это была моя идея. Ведь он сам не сумел ничего придумать, пока лежал как убитый на полу, да еще запачкал кровью ковер. Мама распахнула дверь и сказала нам львиным голосом: «Бежим, ну! За мной!» Но мы с Йонатаном еще раздумывали. «Ну же! Надо бежать!» Йонатан опустился на колени рядом с папой, на запачканный кровью ковер. Мама выбежала за дверь.