— Нет, — сказал я. — Просто ты женоненавистник, Уэсли.

Он фыркнул:

— Ты имеешь в виду, как Коди Фальк? — Он прищелкнул языком. — Изнасилование — не мой профиль. Слишком просто и скучно.

— Ты предпочитаешь уничтожать людей морально?

Он поднял бровь.

— Как свою сводную сестру. Ты довел ее до того, что жизнь ее превратилась в сплошной ужас. И она нашла единственный способ, каким могла выразить свое отчаяние, — секс.

Он поднял бровь чуть выше.

— Ей это нравилось. Неужели ты это серьезно? Господи, Пат, — или как там тебя, — разве не в этом суть секса? В забвении. И не надо рассказывать мне политкорректные байки про «духовную общность» и «занятия любовью». Смысл секса в том, чтобы трахаться. Смысл секса в том, чтобы низвести себя до животного состояния. Первобытного. Дикого. Доисторического. Мы царапаемся, кусаемся и стонем как животные. Все, что мы используем, — все эти афродизиаки, все эти кнуты, и цепи, и разные позы, — все это служит одной-единственной цели. Достичь забвения. Впасть в звериное состояние, перечеркнуть тысячелетия эволюции. Просто трахаться, Пат. Достичь забвения.

Я похлопал в ладоши:

— Отличная речь.

Он поклонился:

— Тебе понравилось?

— Прекрасно отрепетированная.

— Я шлифовал ее годами.

— Дело только в том, Уэс…

— Так в чем же дело, Пат? Скажи мне.

— Невозможно объяснить поэзию компьютеру. Ты можешь научить его грамоте, можешь научить рифмовать строки, но он никогда не поймет, что такое красота. Высшие материи. Суть вещей. И ты не понимаешь, что это такое — «заниматься любовью». Что секс может быть чем-то большим, чем просто траханье.

— Так именно этим ты занимаешься с Ванессой Мур? Высокодуховным сексом?

— Нет, — ответил я. — Мы просто трахаемся.

Он хмыкнул: