— Вчера вечером, — повторил я.

Она кивнула:

— Сдается мне, наш Уэсли все рассчитывает наперед.

— И ногами машет как в кордебалете, — сказал Бубба.

Я откинулся в кресле и поманил их к себе ладонью свободной руки:

— Давайте, не стесняйтесь. Вываливайте до кучи свои шуточки.

— Издеваешься? — спросила Энджи. — Да ни за что.

— Мы эту тему будем доить еще не один месяц, — сказал Бубба.

Приятеля Буббы из Массачусетского финансового управления в прошлом году осудили за мошенничество, так что помочь нам он ничем не мог. Зато с Энджи наконец связался ее контакт из налоговой службы. Она ответила на звонок и начала что-то строчить в блокноте, время от времени одобрительно хмыкая своему собеседнику. Я сидел, потирая опухшую челюсть, а Бубба засыпал кайенский перец в полости экспансивных пуль.

— Прекрати, — сказал я.

— А чего? Мне скучно.

— Что-то последнее время ты часто скучаешь.

— С кем поведешься…

Энджи бросила на нас взгляд, положила трубку и улыбнулась мне:

— Попался.

— Уэсли?

Она кивнула:

— Платил налоги с восемьдесят четвертого по восемьдесят девятый, а потом исчез.

— Хорошо.

— Дальше — еще лучше. Угадай, где он работал.