— У него спросишь, когда и если он очнется. Мне вот тоже любопытно, почему помирать он приполз ко мне, а не к своим шестеркам!

Леон привык к тому, что Анна всегда спокойна. Даже к серийным убийцам она умела относиться нейтрально, чтобы это не мешало расследованию. Но раненый мужчина был ей искренне неприятен, и даже его жуткое состояние не могло ее смягчить. Леону оставалось лишь догадываться, что он сделал… и кто он вообще такой.

— Если он преступник, почему ты не сдашь его полиции? Зачем ты помогаешь ему?

— Потому что у меня и выбора уже нет. Не пойми меня неправильно, мы не друзья-соперники, которые только шутят, что злятся друг на друга. Мы, как бы пафосно это ни звучало, враги. Но одна из черт настоящей вражды — это уважение, а уважение иногда влечет за собой перемирие.

— Все равно не понимаю.

— Все просто: своим приходом сюда он попросил меня о помощи, — пояснила Анна. — Это автоматически означает, что в больницу ему соваться нельзя, он определенно от кого-то скрывается. Думаю, от того, кто обеспечил ему семь лишних дырок в теле. Но он знает, что я, в рамках нашей вражды, ничего ему не сделаю, пока он ранен и беспомощен. И вот еще что… Да, я могу отвезти его в больницу, сдать полиции, дать показания и далее по тексту. Только тогда уж проще его убить, чтобы наверняка. Потому что он, очнувшись, найдет сотню способов доказать свою невиновность. А если и нет, то он сбежит, он всегда сбегает. Вот тогда он и придет за мной. Чтобы ты правильно понимал логику этой скотины: он может простить того, кто изрезал его ножом. Мол, мальчики подрались, и подрались честно, это допустимо. Но он никогда не простит того, перед кем он унизился, попросив о помощи, а получил отказ. Поэтому, когда я увидела его в таком состоянии, у меня было всего два варианта: убить его или помочь ему. Убить его я, как видишь, не смогла. Это все твое дурное влияние! Пришлось помогать.

Иногда Леону начинало казаться, что он более-менее разобрался в ее мире. Да, она поселилась в подземном бункере и посвятила свою жизнь изучению маньяков. Но не могла же она быть совсем уж инопланетянкой! А потом происходило что-то вот такое, и вся выстроенная им схема распадалась на части.

— Дима, если нужно будет сделать ему больно — не стесняйся! — крикнула Анна.

— Леон, уведи ее отсюда, она мешает! — взмолился Дима.

— Не надо, сама уйду. Кровь хоть уберу.

Она прикрыла дверь в медицинскую комнату, но полностью закрывать не стала. Что бы там ни болтала Анна, она готова была помочь даже тому, кого ненавидела, и оставляла дверь приоткрытой на случай, если Дима позовет их.