Именно так совсем недавно альтист Гусельников высказался о близких Филиппа Ерского. Которых у него никогда не было.

– Он у нее под каблуком, – неожиданно заявила Венера.

– Кто? У кого?

– Парень-художник. Караев. Под каблуком у сучки с прической. Полностью от нее зависит и каждую секунду в рот заглядывает.

– Почему вы сделали такой вывод? Они о чем-то разговаривали?

– И говорить не нужно. Это видно невооруженным взглядом. И я такие вещи на раз просекаю. Знаю этот типаж мужиков-инфантилов. Он как раз и был таким, этот Иван. Хотя художник – загляденье, не спорю. А, вот еще что… На любовников они не походили, если вам это интересно.

– Мне интересно. А на кого походили?

– Не знаю. Вариантов масса. Самых эм-ммм… спорных.

Беседа обещала быть познавательной, и Брагин обязательно продолжил бы ее, если бы не телефонный звонок. Звонил уже почти забытый Сергеем Валентиновичем Телятников; тот самый, кому удалось так изящно сбагрить Брагину дело Ерского.

– Прокуратура Невского района беспокоит, – хохотнула трубка. – Следователь Телятников. Узнаешь, Валентиныч?

– Теперь узнаю, – без всякого энтузиазма ответил Брагин.

– Тут вот какое дело. Нашего участкового с Коллонтай помнишь? Старлея Степанцова?

Брагину потребовалось несколько мгновений, чтобы восстановить в памяти образ престарелого, вечно грустного французского бульдога, на которого был неуловимо похож Степанцов.

– Ну. Помню.

– Он там что-то нарыл. Какого-то свидетеля ценного по вашему делу. Мне доложился, а я уж тебе. В общем, ждет тебя старший лейтенант.

– На Коллонтай? – уточнил Брагин.

– В том-то и дело. Ждет он тебя в Александровской больнице, на проспекте Солидарности, 4. И тебе нужно поторопиться.

– Еду.

* * *

…До проспекта Солидарности можно было добраться несколькими путями, и Брагин выбрал, на его взгляд, самый оптимальный: по набережным, мимо мостов, с поворотом к Ладожскому вокзалу, а там и Дворец спорта, а от Дворца спорта до Александровской больницы рукой подать. По всему выходило, что дорога больше сорока – сорока пяти минут не займет, но на Заневском проспекте Сергей Валентинович попал в неожиданно гигантскую для этого времени и места пробку. И вот уже пятнадцать минут мертво стоял в общей веренице таких же бедолаг.