«Все на месте», — утверждал он.

Интересно, он сам подготовил эту мизансцену? Процарапал на камне инициалы и спрятал пакет?

Мона зубами разорвала пластик. Прозрачные клочки тотчас унес морской ветер, а в руках у нее остался маленький голубой блокнот.

Блокнот «Молескин». Блокнот Миртий, тот самый, куда она записывала свои самые сокровенные мысли.

Уже потом, когда я вспоминал каждую деталь этой сцены, я составил список совпадений и описал точную позу каждого члена общества «Красная нить», где бы он ни находился — на палубе «Параме» или на крепостной стене форта острова Ларж, и каждой позе нашел логическое объяснение. Неизбежный прорыв после долгого, очень долгого ожидания. Но в ту минуту мозг мой выкрикивал только одно:

— Скорее, Мона!

Вода подобралась к ноздрям. От производимой организмом молочной кислоты горели плечи. Я напряг дельтовидные мышцы и, приподнявшись над волнами, высунул из воды подбородок. Когда боль стала слишком сильной, я вдохнул, расслабился, задержал дыхание и с головой ушел в море. Несколько секунд расслабления позволили мне снова напрячь мускулы и вынырнуть над водой. Как долго мне еще удастся продержаться?

Шевеля губами, Мона читала записи. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне светлого неба; круглое здание форта казалось ее прической.

— Ну же, Алина! — внезапно раздался с палубы голос Денизы.

Арнольд залаял.

Фредерик Мескилек сжал руку в кармане куртки.

Осеан и Кармен подошли друг к другу. Их одинаковые «К-Way» слились в единый лиловый синтетический дождевик. Похоже, мать и дочь не понимали смысла случившейся цепочки событий.

Новое погружение. Я сосчитал до тридцати.

И опять вынырнул на поверхность.

Оторвав взгляд от блокнота, Мона перевела его на Фредерика Мескилека. Ее голос, пропущенный через литры морской воды, словно через фильтр, показался мне очень далеким, почти нереальным:

— Она хотела расстаться с тобой, Фредерик. Миртий больше не любила тебя…