Я открыл глаза. Грудная клетка вот-вот разорвется. Сквозь воду я видел только размытые тени.

Мона шагнула навстречу Мескилеку:

— Ты был в Изиньи, Фредерик? В «Больших Карьерах»? В тот день, когда убили Миртий?

Бесформенный силуэт Мескилека наклонился, вытянул руку и направил ее на меня.

— Черт, это все ваши фантазии! Он убийца. Он!

Я слишком поздно понял, что Мескилек держал в руке ствол и намеревался стрелять. В меня.

Я погрузился в воду, но скованные наручниками руки не позволяли мне опуститься глубже чем сантиметров на пятьдесят.

Идеальная мишень…

Все произошло очень быстро.

— Сдохни! — завопил Мескилек.

«Нет!» — прозвучал следом крик Осеан, раздался выстрел, и я понял, что сейчас пуля прошьет мое тело.

Ничего.

Еще три выстрела — и тело Фредерика Мескилека упало со стены в пяти метрах от меня, а Осеан все еще продолжала кричать.

Я понял, что она опередила Мескилека и выстрелила первой. А затем еще и еще — в убийцу Миртий Камю. Убийцу ее сестры Морганы.

В следующую секунду поднялся сноп брызг.

Мона прыгнула в воду.

Я почувствовал, как ее тело прижалось к моему; она прилипла ртом к моим губам, чтобы дать мне дополнительный глоток кислорода и тем самым на несколько мгновений отстрочить мою гибель. Потом она вынырнула, вдохнула, снова ушла под воду и опять поцеловала меня, в то время как пальцы ее лихорадочно теребили ржавое кольцо.

Я услышал звяканье металла и почувствовал, что на мне больше нет наручников.

Я свободен! Живой. Невиновный.

С капитанского мостика «Параме» дядя Жильбер с бесстрастным лицом бросил нам два спасательных жилета.