Пете позвонили, и он вышел из комнаты. Сергей, Макар и Ева остались втроем. Бабкин поднялся, собираясь прощаться: они выяснили все, что хотели, и вряд ли Дидовец мог еще что-то добавить к своему рассказу.

Но Макар задержался в комнате.

– Ева, так вы позволите вопрос?

– Да, конечно. Хорошо, что не три.

– О нет, всего один. – Он приветливо улыбнулся, и Бабкин понял, что ничего хорошего от его вопроса ждать не следует. – Почему вы его не убили?

– Кого?

– Антона Мансурова. Если он представляет опасность для вашего мужа, почему вы ничего не предприняли? Почему сидели здесь и ждали, когда сам Антон или кто-то из его людей придет за Петром? Это не в вашем характере. Так что спрошу еще раз: отчего вы не взяли дело в свои руки?

Нежная женщина с пепельными волосами подняла на Илюшина синие глаза.

– Потому что Петя мне запретил, – мелодично сказала она. – Это единственная причина.

– Вот как! А он чем руководствовался? – заинтересовался Макар.

Бабкин с изумлением переводил взгляд с одного на другую. Непринужденность, с которой они вели беседу, ошеломляла; видеоряд не монтировался со звуком: эти двое выглядели как люди, обсуждающие преимущества газового отопления перед электрическим, а говорили о чужих смертях.

Ева грустно улыбнулась.

– Он сказал, это меня разрушит. И что ему наплевать на Мансурова, но не наплевать на меня.

– Ваш муж – верующий?

– О нет! Он просто не может убивать людей.

– А вы можете, – утвердительно сказал Макар.

– Да, если дело касается Пети, – просто ответила она. – Ваш друг совершенно такой же. – Ева кивнула на Бабкина. – Он бы прикончил меня, если бы я причинила вам вред.

– Что вы! Он только с виду тираннозавр, а в действительности мухи не обидит!

Ее улыбка стала шире.