- Странный визит, - пропустив колкость мимо ушей, усмехнулся Розниек. - Приехали вечером, а посреди ночи уже отправились в обратный путь.

Леясстраут насторожился.

- Что, разве и в лесу за мной была слежка?

- Нет, зачем же. Вас заметил человек, когда вы долго ожидали автобуса на остановке. Помните? Вам он не знаком?

- Похоже, где-то видел его раньше.

- И не хотели, чтобы он вас узнал. Поэтому не поддержали разговор.

- Опять подозрения. Да скажите же в конце концов, что означает этот спектакль?

- Меня интересует, что вы делали той ночью в Межсаргах? И почему так внезапно уехали?

- Вам не кажется, товарищ следователь, что любой гражданин имеет право хранить в тайне все то, что относится к его личной жизни? - Леясстраут высказал это хотя и негромко, но с раздражением.

- Бесспорно. И тем не менее не понимаю. Вы столько лет живете в Риге и ранее никогда не ездили…

- И тут ни с того ни с сего вдруг роман где-то в Юмужциемсе, на старом хуторе Межсарги… - У Леясстраута, видимо, начали сдавать нервы. - Да, действительно, уму непостижимо! Разве мало женщин в Риге? Неужто обязательно ехать куда-то к чертям на кулички?! - Он вновь закурил и умолк. Затем уже в другом тоне добавил: - Катрина была моя первая и самая большая любовь. Разве мог я не поехать, когда она меня позвала?

В кабинете долго царила гнетущая тишина.

- Извините, - выдавил наконец Леясстраут. - Не знаю уж, поймете вы меня или нет, и все же я попрошу… У меня жена, двое детей…

Розниек задумался. Несомненно, Леясстраут той ночью был в Межсаргах. Рассуждая логически, да и в соответствии с имеющимися доказательствами, очевидно, имелась прямая связь между его поездкой туда и смертью обеих женщин. Не исключена и возможность его вины в двойном, хорошо замаскированном убийстве. В лучшем случае он свидетель разыгравшейся в Межсаргах трагедии.

- Расскажите, пожалуйста, что вы делали в четверг ночью в Межсаргах? - чеканя каждое слово, еще раз задал вопрос Розниек.

Леясстраут недоуменно пожал плечами.

- Не понимаю, для чего вам это знать?

- Потому что Катрина Упениеце и ее мать в эту ночь были убиты. - Следователь внимательно наблюдал за выражением лица Леясстраута.

Леясстраут внезапно побледнел. К бледности обескровленного лица добавилась восковая желтизна. В мгновение ока он постарел, осунулся. Едва шевеля онемевшими губами, Леясстраут попросил Розниека распахнуть окно. Какое-то время он сидел неподвижно, опершись на подлокотник дивана. Затем, мало-помалу придя в себя, с трудом поднялся, тяжело ступая, подошел к сейфу и вручил Розниеку несколько конвертов.