— Что вы испытываете?
Ларс пытался найти, что ответить, но поймал себя на том, что не испытывает никаких чувств. Но ведь об этом он не может заявить? Он посмотрел в глаза пастору. Что-то начало расти в Ларсе — то его качество, которое столько раз его выручало: умение лгать.
Ларс вздохнул:
— Что чувствуешь, когда умирает близкий человек? Пустоту, горе… скорбь…
Юхан кивнул, словно прекрасно понимал, что имеет в виду Ларс. Тот продолжил, склонив голову:
— Но… даже не знаю…
Он проговорил это тихо, довольный своей актерской игрой. Снова поднял глаза на лицо пастора Юхана, излучавшее человечность, достоинство и доверие. Страшно подумать, сколько времени он, должно быть, потратил, отрабатывая это выражение лица дома перед зеркалом.
— Да, Ларс, откуда мы можем это знать.
Ларс напустил на себя грустный вид.
— Твоя мать решила сама прервать свою жизнь… Ты не должен чувствовать в этом свою вину. Она была больна и устала — почувствовала, что ее жизнь закончилась.
— Бедная мама, — прошептал Ларс.
Он снова посмотрел в глаза пастору, увидел, что тот поверил ему. Пастор верил Ларсу — и верил в Бога.
Ларс покинул «Счастливую лужайку», не оглянувшись назад. Доехав до ближайшей аптеки, он выкупил препараты по всем рецептам в надежде, что фармацевт не станет проверять рецепт по компьютеру и не увидит, что получательница лекарств уже мертва. К счастью, проверять никто ничего не стал. Вперед, с новым запасом в кармане!
Человек представился как Альфонсо. Он был молод, на вид лет двадцать пять, и улыбался самоуверенной улыбкой, словно считал, что жизнь — потрясающе забавная штука.
— Гектор, — представился Гусман, когда Альфонсо пожал ему руку.
Альфонсо оглядел его офис, уселся на стул:
— Книги?