– Видели бы вы другие три, когда я только их приобрела. Этим домам по сто пятьдесят лет.

– Сочувствую. Я сам перестраивал родительский дом в Седар Гроув, и, скажу вам, работенка была не из легких, – ввернул Дэн, стараясь найти точки соприкосновения с владелицей.

– Где это – Седар Гроув?

– Северные Каскады.

– Далеко от дома вы забрались, – сказала она. – И что я могу для вас сделать?

– Мне нужна информация о бизнесе, который когда-то принадлежал вам.

– Придется вам уточнить. У меня их было больше пятидесяти двух. Секретарь штата меня любит.

– «Грязный Эрни», – сказал Дэн.

Алита улыбнулась.

– А, да, «Грязный Эрни и его голое шоу». Недолго он прожил, зато весело было. Говорят, что городской совет никогда не действовал так единодушно, как когда закрывал «Грязный Эрни» – ни до, ни после.

– Да, вас же закрыли.

– Изменили условия работы – никакой обнаженки. Кучка ханжей. Около года дело у меня процветало. Лицемерные ханжи, вот они кто. Говорили как по писаному – рядом, мол, школа, клуб привлекает нежелательные элементы, а сами ходили туда толпами, и не издалека, позвольте заметить. Запомните, Дэн, ничто не продается так хорошо, как пиво и сиськи. Так какая информация вам нужна?

– Такая, Алита, что я сам узнаю, только когда ее увижу.

– Несерьезный получается разговор.

– Точнее ничего сказать не могу. У вас работали две танцовщицы. Одну из них звали Бет Стинсон.

– Сисястая Бетти, – сказала Алита. – Славная девчушка. Фигурка – закачаешься. Плохо кончила. До сих пор помню, как мне об этом сказали. Грустно – совсем молоденькая девчонка. И такая отчаянная. Поверите ли, местные власти воспользовались этим делом как предлогом, чтобы меня закрыть. Заявили, что мой клуб привлекает не ту публику. А вы коп?

– Юрист. Другую танцовщицу звали Селеста Бингем.

– Ага, Черешенка. Та была сдержанной. Не такая лихая, как Бет. Она и ушла раньше. Они были подружками со школы, если я правильно помню.

– У вас хорошая память.

– На добрых людей, хороших любовников и отличное вино.