И единственный способ выжить с таким уродом в одном доме — бежать самому, либо выгнать беду. Других вариантов нет. Но узнать это этим простым бедным людям ещё только предстояло, и мне их было бесконечно жалко, до слёз. Опять сердце рвётся из-за какого-то урода, опять мне будет вечером плохо. За что мне это наказанье?..

— Ну, с этим решили, полную сверку Вам с женой покажут. Что потом? Где деньги искать будем?

— Будем искать. Сын у нас один. Квартиру продавать будем. Когда из деревни десять лет назад перебирались сюда, в город, не верили, что туалет тёплый бывает, вода горячая всегда есть, а не только в бане по субботам… Видно, не судьба нам, простым людям из деревни, так жить. Продадим вот эту квартиру, вернём Славкины долги, а на оставшиеся отремонтируем домик моих родителей в двадцати километрах отсюда, и будем жить. Они же там до смерти прожили, и мы проживём. А на работу сюда ездить будем, старенький Жигулёнок имеется. Ничего, проживём.

Я видел, как сын-ворюга с ужасом на отца смотрит и что-то сказать хочет. И батя его это заметил:

— Молчи, сынок. Ты своё дело уже сделал, теперь моя очередь. А то я не знаю, что с такими, как ты делают. Убьют, ведь дурака! А нам с мамкой как жить потом?! Ты ж один у нас! А деньги вернём, может и не посадят. Не посадите?.. — и на меня с надеждой смотрит.

— Если всё вернёте — не посадим. Даже дадим уволиться по собственному желанию…

— Ну и ладно. Не плачь, мать, чёрт с ней, с квартирой. И в деревне люди живут. Зато сын с нами живой будет!

— Господи. За что мне это? — снова пришло в голову. — Почему приходится таких людей обижать. И понимаю, что я-то не виноват, что сын их своими руками… А внутри всё равно тяжко.

На том и порешили.

Наутро Семёнов старший всё-таки пришёл в лавку, все бумаги просмотрел внимательно и список магазинов с указанными суммами взял.

Вздохнул тяжело, и:

— А квартиру быстро продадим. Сосед дочку замуж отдаёт, богатый. Он давно именно в нашем доме жильё присматривал. Точно купит, уже сказал. Так что не надо ничего со Славкой делать, не надо…

— Да мы и не собирались, я же говорил, — тут уже директор вмешался, — вносите деньги в кассу, и я лично ему трудовую книжку верну.

— Не ему, мне. Теперь я сам его на работу устраивать буду. Подсобником ко мне пойдёт, хватит с белыми ручками ходить, в чистом костюмчике. Я, вон, всю жизнь в мозолях и грязной робе, и ни на какие автоматы играть не тянуло. Может и он одумается, — махнул рукой и пошёл, сутулясь.

А мы все только переглянулись молча. Что тут скажешь…

Приехав домой, снова водку пил. На кухне, один, молча… а сердце всё равно давило.