Гриф тяжело вздохнул, он выглядел уставшим, задор его угас – и Кристина поняла, что нужно дать ему отдохнуть.

– Ладно, это может и подождать. А завтра, может быть, одолжим тележку в той юридической конторе, которая в этом же здании?

– Ладно, хорошо. – Гриф вернулся за свой стол и медленно опустился в кресло, которое устало заскрипело под его тяжестью. – На сегодня все. Идите.

– Вы босс, – ответила Кристина и пошла к двери, у нее перехватило горло. – Я приду завтра, когда закончу все дела. И обязательно расскажу вам все, что мне удастся нарыть.

– А, подождите, чуть не забыл. – Гриф порылся в бумагах на столе, нашел большой конверт из оберточной бумаги и протянул ей. – Это из полиции. Вообще-то, они не обязаны были их давать – но бросили мне кость.

– А что это? – Кристина взяла конверт, весьма заинтригованная.

– Сами увидите. Только не смотрите перед сном.

Глава 40

Глава 40

Отель «Уорнер» оказался таким же очаровательным, как и весь Вест-Честер. Комната Кристины напомнила ей ее кукольный домик в викторианском стиле – небольшая, уютная, с широким окном, выходящим на лужайку, где паслись лошади, поэтому она даже не стала задергивать шторы. Окна Кристина оставила открытыми, ночь принесла неожиданную приятную прохладу, и воздух был очень свежим, хотя и с легким ароматом влажной земли. У постели с ситцевым балдахином и покрывалом из такой же ткани лежал пушистый розово-зеленый коврик, а резные комод и туалетный столик казались настоящим антиквариатом. Хрустальные светильники струили мягкий свет, создавая в комнате ощущение покоя и безмятежности. Но даже эта чудесная обстановка не способна была заставить Кристину перестать думать и расслабиться.

Она не могла отделаться от чувства острой жалости, которая пронизывала ее буквально до костей и от которой ее знобило даже под горячим душем и потом, когда она вытирала мокрые волосы чистым полотенцем и закутывалась в мягчайший махровый халат. Она все время думала о Грифе, об этой его крохотной комнатушке, которая когда-то была, должно быть, кладовкой, и вдруг поняла, что он ей нравится – несмотря на всю свою несносность и сложность. Она знала о нем немного и не могла понять – как человек, имеющий такую большую семью, может быть настолько одиноким. Он вызывал у нее уважение как адвокат, она восхищалась энергичностью, с которой он взялся за дело Закари, и теперь она с легкостью прощала ему некоторую эксцентричность и даже нелепость – особенно после того, что увидела за дверью, в которую не должна была бы входить.

А еще она не могла не думать о Маркусе.