Слабые поначалу аплодисменты были подхвачены публикой и постепенно превратились в овацию. Лора и Ренделл тоже захлопали.
– Перед самой гибелью Тед сказал мне, – продолжала Лора, – что для него все это лишено смысла, ведь его отец уже умер. Но нам хорошо известно, как важно знать правду…
– О да, конечно. Мне пришлось общаться с родными убитых. Многим из них известие о том, что виновник их горя покинул наш мир, принесло большое облегчение.
– Как и бывшей жене Теда, и его дочерям, пережившим потерю близкого человека. Нам трудно даже вообразить себе, каково это. Но они, по крайней мере, увидели его таким, каким он был на самом деле: человеком с огромным сердцем, вынужденным нести чужой крест.
Презентация растянулась еще на полчаса. Ренделл был прекрасным интервьюером, беседа между ним и Лорой текла легко и непринужденно.
После выступления Лора подписывала читателям книгу. Это была самая легкая и приятная часть встречи. Некоторые потихоньку косились на шрам, чуть выглядывающий из-под манжеты ее блузки, другие высказывались по поводу книги или задавали вопросы. Чаще всего спрашивали про Джастина Линча. В новостях передали, что он вышел из комы, но всем хотелось узнать подробности. Лора дипломатично отвечала, что не поддерживает с Линчем никаких контактов, а полученное от его родных разрешение на разглашение информации полностью использовала в своей книге.
В какой-то момент Лора заметила в зале коротышку в очках, который не становился в очередь за автографом. На вид ему было лет пятьдесят или чуть меньше, он просто стоял и ждал, зажав под мышкой книгу и слегка улыбаясь уголком рта.
Вручая каждую подписанную книгу, Лора незаметно скашивала глаза в его сторону. Он по-прежнему стоял на том же самом месте. Зал почти опустел, когда к столу подошел один из организаторов встречи, мужчина под два метра ростом по фамилии Мэттьюз. Лора попросила его побыть рядом, и он, разумеется, согласился. Именно в это время Очкарик встал в очередь. Последним.
Перед столом возникла необъятных размеров дама, загородив от Лоры Очкарика. Дама широко улыбалась; слова лились из нее потоком.