— Что я скажу Ерле?

— Ничего не говори.

Самат нервно зачиркал зажигалкой, позволяя искрам разлетаться в разные стороны, и подошел к окну. Шурша бумагами в потрепанном платяном шкафу, Баур продолжал свои торопливые сборы. Несмотря на то, что никто кроме Руслана не жил в борделе постоянно, в нем имелась пара комнат, в которой каждый из друзей мог провести нужное количество времени и даже, при необходимости, поселиться на месяцы. Комнаты были захламлены общими вещами, бумагами и документами личного характера каждого из пятерки. Чаще всех остальных комнаты занимал Самат, приводя в них своих новых подружек, лица которых удивленно вытягивались, когда они понимали, что попали в самый настоящий бордель. Баур же предпочитал еженочно возвращаться на край города, чтобы провести несколько предрассветных часов наедине со своей танцовщицей, которая все чаще стала говорить об их отношениях. В ближайшие месяцы Баур планировал обручиться с ней, раз и навсегда поставив точку в больном вопросе.

Новость о смерти Муры дошла часом ранее. Нуржан, забыв о предосторожности, посчитал нужным поставить Самата в известность о случившемся, и отправил ему короткое сообщение, недвусмысленно передающее суть произошедшего. Известие, хоть и добавило трагизма в и без того утратившие покой души Самата и Баура, однако, воспринялось ими как должное. В конце концов, в свете последних событии, каждый допускал такую вероятность и даже, в какой-то степени, считал скорый и принудительный конец неизбежным.

— Надо было нам валить, когда Руся предлагал, — Самат достал сигарету и стал вертеть ее в руке.

— Да если бы он не свалил, вообще ничего бы не случилось. Если бы не его долбанная любовь с этой сучкой, все были бы сейчас живы, здоровы, и загребали бы кучу бабла, а не тырились как черти.

— Думаешь? Кайрата тоже инфаркт стукнул из-за Русиной любви?

— Не придирайся к словам, Самат, — Баур даже остановился, чтобы угрожающе жестикулируя руками, донести свою мысль. — Под Кайратом или под Ерлой мы бы делали тихо свое дело и бед не знали. Все началось с той долбанной встречи у бара. У Руси там не только челюсть отвисла, но и мозги, по ходу, высохли из-за какой-то стервозной дуры. Ты бы видел его лицо, когда она чуть не сшибла его на дороге. Ты бы видел, как он уставился на ее задницу, когда она бежала к своему парнишке в Инфинити.

— В Cayene. И я видел, я же тоже там был. И не смотрел он на ее задницу.

— Самат! — губы Баура какое-то время двигались беззвучно, но затем дар речи вернулся к нему. — Если бы не телка, он не опаздывал бы и не бесил бы Ерлу. Не стал бы таким дури-ком, каким стал. Он ездил на встречу с ментами, он собирал на нас всякую чертовщину, хотел кинуть Кайрата и Ерлана. Мы на блюдечке принесли ему его телку — возьми, трахни и выкинь из головы. Нет, он вдруг решил, что он Ромео.