Затем открылась входная дверь, из дома вышла Роуз, стащила чемодан с крыльца и понесла его к машине. Несмотря на больную спину, отец подошел к ней, взял чемодан и засунул в багажник. Когда он собрался сесть за руль, мама достала из кармана кофточки конверт и протянула Роуз. Сестра стала отказываться, но мама настояла на своем и засунула его в карман Роуз. А потом сделала то, что побоялась сделать я, – обняла Роуз и прижала ее к себе. Но сестра не ответила, продолжая стоять, словно застывший обезглавленный шест от почтового ящика.

Дальше все произошло быстро: Роуз села в машину и пристегнула ремень. Отец последовал ее примеру и дал задний ход. Когда машина выкатила на подъездную дорожку, я помахала рукой сестре, мне очень хотелось, чтобы она подняла голову, посмотрела на меня и помахала в ответ. Но этого так и не произошло, хотя я продолжала махать даже после того, как «Датсун» выехал на улицу и умчался прочь.

Я еще долго стояла и смотрела на пустую подъездную дорожку, а мама задержалась на лужайке, глядя им вслед, словно надеялась, что они вернутся. Я видела маму плачущей только в тех редких случаях, когда она вспоминала о смерти своего отца. Но сейчас она вытирала слезы. Я больше не могла этого вынести, вернулась к своему письменному столу и начала сортировать отломанные лошадиные ноги. Наконец мне удалось разложить их в ряд, приготовив к необычной хирургической операции, к которой я уже начала привыкать.

Мне потребовалось несколько часов, чтобы все приклеить. И все это время в голове у меня роились вопросы о Роуз и о том, когда она вернется. Расставив лошадок по местам на полке, я вдруг сообразила, что тишину в доме нарушают только тиканье часов и звонки телефона. Я вышла из комнаты, заперла за собой дверь и прислушалась, пытаясь понять, где находится мама. Так ничего и не услышав, я спустилась на первый этаж. Распахнув входную дверь, я увидела, что мама сидит на крыльце в том же халате и тапочках, у нее на коленях лежит толстая стопка белой бумаги, а в глазах стоят слезы.

Я вышла из дома и села рядом. В туманном воздухе у нас над головами чирикали птицы, на березах резвились белки. Я посмотрела в усталое мамино лицо. Казалось, бегущие по ее щекам слезы способны смыть синеву вен под ее кожей.

– А где находится школа Святой Иулии? – спросила я после долгой паузы.

Мамины волосы выбились из-под шпилек и торчали в разные стороны, как солома. Она отбросила их в сторону.

– Твой отец назвал мне город. Но мой разум – ну, в последнее время у меня все как в тумане… Я ужасно устала, и мне как-то не по себе. Но это симпатичное место в сельской местности штата Нью-Йорк, где помогают таким людям, как Роуз, девушкам, у которых возникли разные проблемы. Твой отец разузнал о школе и обо всем позаботился. Если бы я чувствовала себя лучше, возможно, мне бы удалось удержать его – у меня ведь получалось последние несколько месяцев.