Официант хватает меня за плечо, подбегает второй, и они выводят меня из зала. Снаружи они меня отпускают. Я иду к автомобилю, и на этот раз мне требуется семь часов, чтобы проехать пятьсот километров. Потому что я все время останавливаюсь и начинаю рыдать. Сейчас из меня выходят слезы, которые я сдерживал всю свою жизнь. Но в какой-то момент в голове у меня проясняется. И я начинаю думать.
Официант хватает меня за плечо, подбегает второй, и они выводят меня из зала. Снаружи они меня отпускают. Я иду к автомобилю, и на этот раз мне требуется семь часов, чтобы проехать пятьсот километров. Потому что я все время останавливаюсь и начинаю рыдать. Сейчас из меня выходят слезы, которые я сдерживал всю свою жизнь. Но в какой-то момент в голове у меня проясняется. И я начинаю думать
«Что ты будешь делать теперь? – думаю я. – Что же дальше?»
«Что ты будешь делать теперь? – думаю я
Что же дальше?»
Прежде чем выгнать меня, господин Якобс сказал: «Котелок у тебя варит что надо, парень. Вот если бы ты еще этим пользовался».
Прежде чем выгнать меня, господин Якобс сказал: «Котелок у тебя варит что надо, парень. Вот если бы ты еще этим пользовался»
«Именно так я и поступлю», – думаю я.
«Именно так я и поступлю», – думаю я
«Ты меня даже не знаешь», – сказал мой отец.
«Ты меня даже не знаешь», – сказал мой отец
Но теперь я его узна́ю. Лучше, чем кто-либо еще. Лучше, чем он сам себя знает. А потом он узнает, какой я.
Но теперь я его узна
ю. Лучше, чем кто-либо еще. Лучше, чем он сам себя знает. А потом он узнает, какой я
Придется подождать, но это ничего.
Придется подождать, но это ничего
Потому что наступит день моей мести.
Потому что наступит день моей мести
Скоро.
Скоро