Мэтью поднял палец:

— Но! В один прекрасный день мистер Свенскотт пришел домой, очень возбужденный, и сказал жене, что сделал интересное открытие. Он — по необходимости — осматривал бойню, где покупал говядину. И кто же там был на линии забоя, как не молодой красивый сирота, работавший среди этой крови и грязи спокойно и проворно. Юноша, который казался там совершенно не на месте, но не жаловался на свой жребий. Юноша сильный, крепкий сердцем и быстрый умом. И милосердный, потому что выработал метод, когда сперва оглушал животных молотом, а потом резал. Может быть, Эмили хочет увидеть этого юношу, потому что его отец и мать погибли от той же лихорадки, что унесла юного Майкла? Не пожелает ли Эмили увидеть этого юношу, когда он будет вполне чист и презентабелен, в воскресенье? Может быть, она захочет хотя бы на него глянуть, потому что в душе он не жесток, совсем нет. Он делает лишь то, что должен делать, чтобы выжить в безжалостном бессердечном мире. Пусть придет один раз, и кто знает, что будет потом?

Кипперинг отвернулся, и свет не падал на его лицо.

Мэтью показалось, что он слышит шаги над головой — точнее, один шаг. Подождал, но следующего не было. Тут могут водиться призраки, как и в конторе агентства «Герральд», подумал он. Одноногий призрак, наверное. Но он знал, что настоящий призрак сейчас перед ним. И заговорил уже тише:

— Сироту этого звали Тревор Кирби. Спустя довольно продолжительное время, после множества посещений Свенскотты к нему привязались. И почему бы и нет? Слышали бы вы, что говорит о нем Горди. Живой, сообразительный, с благородной душой. И под всей этой кровью, конечно. Что ж, он отмылся от крови, и Свенскотты забрали его с бойни и отдали в хорошую школу. И тогда действительно стало ясно, чего он стоит. Золотой самородок, найденный в грязной воде. Отметки у него были заоблачные, двигался вперед семимильными шагами. Превращался в джентльмена. И благодарный тоже.

Он читал по воскресеньям вслух своей… нет, я не могу в точности назвать миссис Свенскотт его матерью, потому что был страх внезапной смерти, который она никак не могла прогнать. Вот почему Свенскотты его официально не усыновили. Она боялась дать ему эту фамилию. Но он был ее искрой надежды, этот Тревор, и он вывел ее из бездны. И они стали его приемными родителями, и любили его как сына — с какой точки зрения ни смотреть. И знаете что? Мистер Свенскотт даже воспользовался своим немалым влиянием, чтобы Тревора приняли в школу права!

Мэтью хмыкнул — дескать, бывает же у людей удача во всем!