Гнейс покачал головой.

- Движение продолжается, друзья мои. Можно подумать, что у земли судороги и спазмы. Лучшее, что мы можем сделать, - это остаться здесь на ночлег.

Он скинул свой плащ, разостлал его на земле и преспокойно улегся.

- Не будем нарушать стиля! - крикнул он рабочим, бродившим по коридору. - Наша песенка спета. Вся эта суетня похожа на то, будто мы стараемся вернуться к жизни. Неужели вы позабыли, что обречены?

Ясный голос Гнейса вместо отчаяния разом вернул им спокойствие. Рабочие подошли к нему ближе, поскидали куртки и картузы и разлеглись вокруг старого химика. Ребров сел на выступ скалы, усердно проглядывая записную книжку. Он один был зол как собака. Эта живописная смерть казалась ему оперной глупостью. Изучая план шахты и наводя на бумагу схемы новых геологических образований, он ломал голову, что происходит вокруг и не откроется ли где-нибудь лазейка. Может быть, поэтому он совершенно позабыл о Грэс и о Лори Лэне, очутившихся друг перед другом в глубине коридора.

Лори бесстрашно глядел на Грэс. Смеющиеся серо-голубые глаза его были сейчас раскрыты во всю их природную ширину. Он глядел на нее так неотступно, что Грэс опустила ресницы и сделала слабую попытку спрятать голову под крыло:

- Вы собираетесь снова проклясть меня или запустить мне что-нибудь в голову? - пробормотала она самым невинным тоном.

- Да, я готов был бы поколотить вас за то, что вы сюда пришли, - ответил Лори Лэн. - Сядемте. Дайте сюда вашу кофту.

Он лихорадочно вынул у нее из рук какую-то перепутанную дамскую штучку с перьями, мехом и пуговицами, долго вертел ее во все стороны, чтоб расшифровать, где у нее длина и ширина, но, отчаявшись найти то и другое, шлепнул ее на гранит, как блин. Потом он опустился к ногам Грэс и потянул ее к себе. Она покорно села рядом. Он изумленно глядел на ее ножку - это была удивительная ножка, меньше, чем его ладонь.

- Ну, давайте знакомиться, - проговорил он дрогнувшим голосом. - Вы захотели умереть - это глупо. Это глупо, как все, что выделывается людьми вашего класса. Вы перво-наперво подумали о себе. Разве вам придет в голову, что другому человеку надо думать о многом, а не о вас? Как бы не так! Вам понадобилось, чтоб в последнюю минуту другой человек думал о вас и больше ни о чем…

Грэс не ответила ни звука. Лори продолжал лихорадочно развивать теорию «другого человека».

- И вот теперь надо сделать его дураком, выбить у него из головы честные, натуральные мысли насчет ребят и ихнего спокойствия, насчет того, чтоб как-нибудь услышать про наше дело от тех, кто остался снаружи, насчет поносов щели… Видите, там Ребров черкает в своей книжке? Правильный парень. Он стоит на своих рельсах. А другой человек должен метаться, как перепел под шапкой, - в тоске и беспокойстве, в укорах самому себе, в тревоге, в чертовской лихорадке, оттого что вы все-таки свалились поперек его дороги, хотя он… Грэс…