Я даже чуть-чуть подпрыгнул от радости, но не слишком высоко, потому что в машине высоко не подпрыгнешь. И подумал, что хорошо бы придумать что-то ещё удивительное. Я нахмурил лоб изо всех сил, но ничего удивительного не придумывалось и не придумывалось, — даже когда я почесал в затылке, — так что я решил, что и не придумается. Но тут опять клац-клац — и стало придумываться само собой:

И тогда в моей голове что-то как запищит, как засвистит, точно птичка какая. И мне захотелось то ли запеть что-нибудь весёлое, то ли побежать куда-нибудь, то ли полететь — так вдруг стало хорошо и радостно. Но машина катила по шоссе, и уже показался наш дачный посёлок. И я заспешил, потому что в машине особенно хорошо получается придумывать стихи, а дома, на стуле, не получается.

Надо ещё про то, подумал я, как Лёха, очнувшись от шока, попросил есть. Но про это долго никак не получалось и не получалось. Уже мы свернули с шоссе на дорогу в наш поселок, а оно все не получалось и не получалось. Я уж подумал, что и не получится, но оно все-таки получилось, и опять совершенно неожиданно:

Фу! До чего же трудно придумывать стихи. Интересно, где Пушкин лучше всего их придумывал: на лежанке или в санках? Ведь машин тогда не было. Я думаю, что в санках даже удобнее, чем в машине: лежишь себе на сене и придумываешь. Поэтому Пушкин и напридумывал так много всяких стихов. В том числе и про Балду, и про Золотого петушка, и про дядьку Черномора. Вы думаете, откуда я про них знаю? А вот оттуда: дедушка Витя мне их читал перед сном, чтобы я лучше спал, когда я и разговаривать-то еще не умел. Может, поэтому и приходят мне в голову всякие стихи сами собой, что дедушка читал мне Пушкина. Особенно часто про лукоморье, где зеленый дуб с ученым котом. Я нашего Кузьку пробовал сделать ученым котом, но из этого ничего не вышло. И ничего, кроме мяу, он говорить так и не научился.

Тут мама сказала папе:

— Саш, может, мы с Алексеем не поедем на гонки? Всё-таки он так упал… А вы поедите вдвоём с Юрой?..

— Нет, я тоже поеду! — закричал Лёха. — Ну и что, что упал? Ничего страшного. Я и раньше падал. А с Петровичем как мы упадали давно-давно! Во как мы с ним здорово упадали! Только без этого… как его?.. Без шока.

— Завтра посмотрим, — сказал папа.

Но Лёха смотреть завтра не хотел и сказал, что тогда он сам убежит на гонки: встанет рано и убежит.

— Хотел бы я посмотреть, как ты убежишь, — сказал я, пытаясь вспомнить, что насочинял до этого. Но в голову лезло совсем другое, то есть новое:

— Не выдумывай, — сказала мама строгим голосом и строго же посмотрела сперва на Лёху, потом на меня.