отца. Он привозил из-за границы детективы Агаты Кристи (очень увлекался такого рода литературой), переводил мне несколько страниц, а потом отрубал: «Дальше читай сама!» И приходилось. Ведь «бабку Агафью» у нас в шестидесятые годы не очень-то переводили…

Характер у отца был ироничный, весёлый и очень покладистый. Хотя бывал он нетерпелив и вспыльчив. К примеру, мой бывший муж, одарённый композитор, ужасно переживал, когда отец наотмашь «срезал» его, услышав невольное музыкальное заимствование из Шумана. Именно по этой причине он не дал написать ему мюзикл по «Хоттабычу», предоставив это право Геннадию Гладкову, который здорово намаялся с «классиком», обладающим на редкость ленивой натурой. Его лень, как ни странно, сработала и на меня, потому что отец стал учить меня редактированию и добился того, что я работала над его сочинениями перед сдачей их в издательство, на киностудию, радио или телевидение.

Так же страстно, как сладкое, он любил собак. Эрдельтерьеров. Трогательно рассказывал, как в детстве, в Витебске, в его нищем дворе жил общеничейный «дворник» по имени Бобик… Но собаку я завести не могла: папа постоянно болел, а я ездила в командировки, прогуливать пса было некому. Тогда в нашем доме появились кошки, которых раньше отец терпеть не мог. Филю, Филимона, который при ближайшем рассмотрении оказался Филуменой (наречена отцом!) очень пытался полюбить. Но у кошки был скверный и склочный характер, хотя чистюлей она была ослепительной. Именно из-за её индивидуальности (а Филька была личность!) он начал писать очень интересную и острую повесть… о культе личности, где рассказ о 1952 годе шёл от лица кошки. Называлась повесть «Филумена-Филимон, или Вторая попытка», мы пытались писать её вместе. Отцу очень нравилась придуманная мною классификация кошачьих поз, а за удачные реплики или афоризмы (например, «Мышь Доброй Надежды») он выдавал мне премию от пяти до пятнадцати рублей.

Без отца я не смогла завершить эту работу. Буду ещё пытаться – ведь сюжет продуман и «прожит» до мельчайших деталей… Отец мечтал, чтобы я писала прозу, хотел, чтобы повесть о Фильке подтолкнула меня к беллетристике… Пока не дано… А вот наш дымчатый колорпойнт Кузя, который снялся в двенадцати фильмах (последний – «Леди Макбет Мценского уезда») окончательно и бесповоротно примирил отца с кошками…

У него было много друзей вне литературы. Физики Ландау и Виталий Гинзбург, математик Александр Гельфанд, летчик-испытатель Марк Галлай, художник Леонид Сойфертис, с которым он вместе воевал, другой замечательный художник Виталий Горяев, который блестяще проиллюстрировал его «Хоттабыча». Увы, книжка увидела свет через несколько дней после ухода отца из жизни…