— Яшка! Сюда идут.
— А?.. Чего? — не понял Яшка, вскакивая и протирая глаза.
— Люди идут.
— Кто?
— А я знаю? Слушай.
Яшка перестал шевелиться.
Голоса опять послышались, но ненадолго.
— Там! — Яшка ткнул рукой в стену, которой оканчивался штрек. — Там!.. — Лицо Яшки вытянулось в радостной улыбке.
— Чего смеешься! — осердился Пантушка. — Может, кто нашел клад. И нас убьют еще.
Яшка сделался серьезным.
Словно по уговору, ребята приникли к стене. Голоса стали слышнее, хотя ни одного слова невозможно было разобрать.
— Наверно, туда ход есть, — прошептал Яшка. Ребята побежали по штреку.
Добравшись до пещеры, они пошли по тому ходу, который не был ими обследован. Двигались осторожно, стараясь не шуметь, не кашлять, объясняясь только жестами. Останавливались и прислушивались — не слышно ли голосов. Но в подземелье была тишина. Шли долго, устали, и вот штрек опять окончился тупиком.
Пошептавшись, ребята решили выбраться наружу и посмотреть, нет ли еще входов в каменоломни.
Когда они с большим трудом, проплутав дважды по одним и тем же местам, вышли наконец на поверхность, глазам стало больно от света.
Приближался вечер. Солнца не было видно из-за густых деревьев, но лучи его пробивались сквозь листву, делали предметы четкими, выпуклыми. Никогда еще Пантушка не испытывал такой радости от леса, от воздуха, в котором струился запах прогретой солнцем свежей зелени. Еще не забылось кошмарное пробуждение в мрачном подземелье, еще не прошел испуг и отчаянные мысли о погребении заживо, а тут хлынуло столько света, столько воздуха, в глаза брызнуло такими яркими красками, что в первое мгновение у Пантушки закружилась голова.
— Хорошо! — вырвалось у него из груди с громким радостным вздохом.
Где-то захрустел валежник, зашуршала трава.
Пантушка дернул Яшку за руку, пригибая к земле, и сам притаился за кустом.