— А запах так и разит, — сказал Яшка и сплюнул.

— На игумена похож, — заявил Пантушка, — на отца Илиодора.

— Будет тебе! Это одна голова, и живая.

— Игумен, говорю. Землей туловище-то скрыто, — убеждал Пантушка. — Я теперь все знаю. Церковные ценности спрятаны в каменоломне, Илиодор ходил их проверять, и его засыпало обвалом.

В голове Пантушки рождался новый план поиска драгоценностей.

— Анфиски нет! — вдруг крикнул не своим голосом Митька.

— Она вместе со всеми бежала.

— Я тоже ее видел.

— И я.

Оказалось, что все видели, как девочка бежала к выходу, и никто не мог понять, куда же она девалась. Стали заглядывать под кусты, в лопухи — Анфиски нигде не было.

Пантушка вдруг крикнул:

— Она там!

И бросился в каменоломню. Догорающее сено освещало штольню. Девочка лежала книзу лицом.

— Анфиска!

Девочка не шелохнулась. Пантушка повернул Анфиску на спину и понял, что она без сознания.

Пантушка на руках вынес Анфиску из каменоломни.

Очнувшись, она говорила что-то бессвязное, в глазах ее стоял ужас, с посиневших губ слетали бессмысленные слова. Держа ее за руки, так как она порывалась убежать, ребята привели девочку домой. Родители Анфиски, узнав о случившемся, накричали на мальчишек. Митьке была тут же устроена отцом порка за то, что плохо смотрел за сестренкой, а ребята разбежались по домам. Попало и Пантушке, потому что Анфискин отец пожаловался на него, как на зачинщика.

— Я по делу ходил, — оправдывался Пантушка, — я помог Судакова поймать. И еще, может, чего вскроется. Игумен-то там мертвый лежит.

В тот же день сельсовет, проверив сообщение Пантушки, поставил у каменоломни двух стариков с кольями сторожить вход в штольню.

На другой день приехали следователь и врач. Лазили в штольню, потом велели вытащить труп и осматривали его при дневном свете. Что-то писали и наконец сказали, что труп можно похоронить.