Когда в Севастополе были получены сообщения о том, что на Кавказе банды турецких башибузуков постреливают на нашей границе, эскадра вице-адмирала Нахимова вышла в море. На кораблях у Нахимова были теперь не одни моряки. Там была и береговая пехота и сухопутная артиллерия с пушками и конными запряжками.

Черное море, как обычно в сентябре, было неспокойно. Корабли шли, покачиваясь на большой волне. На палубах у них разместились 16 393 солдата и 824 лошади.

Синие волны, и над ними — высокое небо. Далеко-далеко в открытом море край неба как бы погрузился в воду. И туда, к этому краю неба, уходили с попутным ветром русские корабли. Сначала они со всеми своими парусами казались с берега огромными птицами, низко реявшими над самыми гребнями волн. Но с каждой минутой корабли словно уменьшались в размерах и теперь уже выглядели совсем игрушечными, будто вырезанными из синего картона. Народ стал расходиться с пристани, только когда последний парус исчез наконец за широкой дугой горизонта, в беспредельной дали морской.

Дедушка Перепетуй возвращался к себе в Корабельную слободку, расстегнув сюртук и обмахиваясь своим стеганым картузом. Дедушка был ростом высок, и Мишуку с матерью издали видна была яйцеобразная дедушкина голова, его похожая на куполок лысина, коричневая от горячего крымского солнца.

Чтобы сократить путь, дедушка пошел базарной площадью. И чего тут на Корабельной стороне, на Новом базаре, не было! Балаклавские греки навезли свежей рыбы — большие корзины серебристой кефали и яркосиней скумбрии. Из горных аулов приехали татары в своих повозках-маджарах, и маджары эти были выше верха нагружены уже поспевшим виноградом. В одном углу площади вздымались целые горы арбузов и дынь. Собаки стаями собирались у мясного ряда, заглядываясь на бараньи туши, развешанные на крюках. Дедушка походил по базару, посмотрел что почем, но приценился только к ананасной дыне и, погрузив ее в картуз, понес домой.

Жил дедушка один, совсем один в своем домике и своем саду. Жена у него умерла лет десять назад. А оба сына, старший Михаил и младший Николай, стали ездить в Одессу — сначала только учиться. Потом они совсем уехали туда на постоянную работу. Оба они унаследовали от отца его интерес к механизмам, и оба работали судовыми механиками на военных пароходах. А к дедушке каждое утро приходила матросская дочь Даша, Даша Александрова. Матери Даша не помнила, отец всегда в море… Даша стряпала дедушке, чистила, мыла, стирала и после обеда уходила к себе, в лачужку в Кривой балке, на краю Корабельной слободки.