— Ох и несет же от этой свинофермы! — лопотал Левка. Молоко струилось по его жадному подбородку. — И как тут девчата работают! Нет, окончу школу и пойду в институт мяса и молока, займусь проблемой машинного синтеза пищи.

Мы перелезли через загородку и пошли по территории искать точку. Запах был действительно первосортным: баллов семь-восемь, и это в полумиле от эпицентра.

— Ага! — радостно сказал Левка. — Наши точки с наветренной стороны!

И вдруг лицо его изменилось: веснушчатый нос стал острым и желтым, глаза округлились.

— Смотри, смотри! — показал он пальцем назад.

Я оглянулся и помертвел.

Это было как в страшном сне: тренога одиноко торчавшего в стороне нивелира вдруг грустно покосилась и, дрыгнув в воздухе выдернувшейся ножкой, рухнула в навоз.

Я подбежал к нивелиру и поднял его с земли. Линзы, к счастью, почти не пострадали. Большая по-прежнему отсвечивала фиолетовым блеском, а в малой появилась лишь небольшая белая трещинка. Но зато уровень был в ужасном состоянии: по стеклянной трубке бегал уже не один, а два овальных пузырька. Свести их в один мне так и не удалось.

…Вечером мы с Левкой сидели за столом и, склонившись над полевым журналом, подсчитывали результаты всех нивелирных ходов. Крис лежал на полу, деловито развинчивая нивелир, и время от времени бросал на нас любопытный взгляд. Катастрофа с прибором его нисколько не потрясла. Наше сообщение о том, что мы кинули все пятьдесят три точки, он тоже встретил не моргнув и глазом.

— В сумасшедшем доме еще не то бывает, — хладнокровно объявил он.

В принципе все это было довольно несложно. Мы прошли с нивелиром по замкнутому кольцу. Если, допустим, на первой половине пути мы шли все время под гору, то на второй обязательно должны были подниматься в гору, так как пришли на ту же точку, с которой начали. Значит, что?.. Значит, суммы всех плюсов и всех минусов должны сойтись, иначе получается не кольцо, а спираль. Так я понимал свою работу, и считать было весело и нетрудно: ведь это очень приятно — делать то, что хорошо понимаешь.

Переписав все показания в чистый журнал, я приказал Левке подсчитать превышение с плюсом, а сам стал считать минуты, как это делал позавчера Крис. Я кончил первым. Получилось у меня минус 11673. Я встал, обошел стол и снисходительно заглянул через Левкино плечо.

— Ну, что там у тебя? — спросил я. — Ошибка в две-три единицы не имеет большого значения. Участок большой, раскидаем.

— Порядок! — сказал Левка. — У меня плюс сорок одна тысяча шестьсот девяносто одна. А у тебя?

И он поднял на меня свои чистосердечные глаза.