— Нет… это… оно само… это случайно…

— Но, моя дорогая! Это было прекрасно!

Агате показалось, что она может выпорхнуть со стула. Она не была ведьмой! Не была уродцем! Она почувствовала, как её улыбка вернулась, шире и ярче, чем прежде.

— Ах, если бы и остальное было таким же, — вздохнула профессор Анемон.

Улыбка Агаты исчезла, девочка снова нахмурилась.

В подавленном состоянии она с треском провалила два состязания. Поллукс назвал её отношение «злодейским», а Ума пропела, что видала лень и с большим очарованием.

Угрюмая, она сидела на скамейке перед уроком Истории, и гадала, правда ли профессор Сэдер видит её будущее. Найдет ли она пару к Снежному Балу? Или Софи была права в том, что она ведьма? Значит, она будет отчислена или умрет здесь в одиночестве?

Проблема была в том, что у Сэдера невозможно было ничего выспросить, даже если он был провидцем. Кроме того, если начать об этом выспрашивать, тогда пришлось бы сознаться, что она шарилась у него в кабинете. Не лучший способ расположить преподавателя к себе.

В итоге все это было неважно, потому что Сэдер так и не появился. Он решил на этой неделе преподавать в Школе Зла, заявив, что История не сможет составить конкуренцию, предстоящему Балу, и завладеть всем вниманием учеников. В свое отсутствие он разрешил провести занятие на тему «Обычаи и традиции Бала» банде неопрятных сестер средних лет в грязных платьях. Двенадцать Танцующих Принцесс из очень известной сказки, в которой каждая завоевала своего принца на придворном Балу. Но прежде чем они могли показать, как именно они вели себя с принцами, двенадцать мегер принялись грызться из-за того, какая версия их истории правильная, а какая нет. А потом и сорвались на крик.

Агата закрыла глаза, чтобы постараться не обращать на них внимания. Не важно, что сказала профессор Анемон, она видела чье-то лицо. Размытое, белесое… но настоящее. Кто-то хотел пригласить её на Бал.

Она крепко сжала челюсти.

Я не ведьма.

Постепенно силуэт появился из тьмы, на этот раз ближе, понятнее, чем раньше. Он встал не одно колено, поднял свое лицо к свету…

Визг заставил её очнуться.

Двенадцать сестер на подмостках рявкали и избивали друг друга, словно гориллы.

— Как они могут быть принцессами? — воскликнула Беатрикс.

— Вот, что случается, после того, как выходишь замуж, — сказала Гизелль. — Моя мама перестала брить ноги.

— А моя не влазит ни в одно из своих старых платьев, — поддержала беседу Миллисент.