— Ну и оставайся там, — заговорил Полтора Мартина. — Всё равно от нас не уйдёшь… Завтра потолкуем с тобой. В школе.

Мирт промолчал. Оставив дверь на запоре, он стал медленно подниматься на шестой этаж. На полпути ему вдруг вспомнилось, почему он с таким нетерпением ждал конца уроков.

В одно мгновение он забыл о своих преследователях и о том, что его ждёт в школе завтра.

Бегом взлетел он на свой этаж. Звонить не пришлось: дверь была не заперта.

В передней стояла мёртвая тишина. Мирт вошёл в кухню. Плита не горела, радио молчало. В большом окне кружилась первая весенняя муха.

Неожиданно Мирту стало тоскливо. Даже не положив тяжёлого портфеля, словно околдованный царившей в квартире холодной тишиной, он на цыпочках прошёл в комнату.

Мама сидела на кушетке и, подперев голову ладонями, неотрывно смотрела в окно. Мирт вгляделся в её бледное лицо, и ему показалось, что падавшая ей на лоб тень от шторы закрывает солнце.

— Мама!

Она обернулась на голос, но глаза её по-прежнему оставались неподвижными, точно она не видела сына.

Мирт сделал шаг в её сторону и ещё раз вполголоса окликнул её.

— А, Мирт, — вздохнула мама, словно проснувшись. Тень со лба скользнула на пол. — Ты сегодня что-то рано…

— Всю дорогу бежал…

Мама подошла к нему, нагнулась, взяла его набитый учебниками портфель и положила на стол, за которым он всегда делал уроки.

— Мам, тебе сказали что-нибудь? — не утерпев, спросил Мирт.

Только сейчас она окончательно пришла в себя. Тень, незадолго перед тем упавшая с её высокого лба на пол, была уже у неё за спиной.

— Да, сказали… Позвонили… Сегодня мы можем пойти к нему. В час нам надо быть в больнице… Пойдём, пообедаешь…

— Мама!

Она остановилась.

— Значит, отцу лучше?

— Ты же слышал, что нам сказали десять дней тому назад, когда мы были там последний раз… Нас бы не пустили, если б ему не стало лучше…