Путь занял чуть больше полутора часов. Солнце светило ярко, но пока не обжигало. Максим молча покачивался между двумя горбами, безучастно смотрел на сыпучие отроги ближайших гор. На спусках и перевалах между барханами двупалые ноги верблюда уходили глубоко в белоснежный песок, при этом Ане приходилось откидываться почти навзничь, чтобы не повалиться ничком. Её поведение веселило погонщика. Расставаясь с ней и Максимом, он не скрывал разочарования. Кажется, счёл таких попутчиков лучшим способом скоротать время.

Пришлось ещё двадцать минут идти пешком, прежде чем они выбрались к дороге, а оттуда смогли подняться на холм, где восседал тридцатидвухметровый неприступно-величественный и одновременно с тем по-индийски цветастый Будда. Глаза, подобные лепестку лотоса, руки, подобные хоботу слона, розовые ладони, уши с длинными мочками и огненный нарост-ушни́ша на макушке – всё это хорошо просматривалось уже от парадных ворот.

Войдя в чёрно-красную калитку, Максим с каждым мгновением шёл всё быстрее. Готов был сорваться на бег, но опасался привлечь внимание.

Максим провёл Аню через двор с красно-белыми кубами домов, в которых, судя по всему, могли останавливаться паломники или приезжие монахи. Взбежал по лестнице в зал для медитаций. Проскочил между вывешенными стягами-жалсáнами, символизировавшими победу учения над силами зла, между двумя рядами низеньких столов, сидеть за которыми полагалось на красных ковровых дорожках. Так быстро шёл по старому, вытертому тысячами ног паркетному полу, что его шаги разносились по пустовавшему залу громкими хлопками. Аня едва поспевала за ним. Миновав ступенчатый алтарь с большой фотографией Далай-ламы, они выбрались на серпантинную дорожку и вскоре оказались на вершине холма.

На смотровой площадке, у самой изгороди, стояли двое путешественников в панамках, обвешанные пухлыми рюкзаками и дополнительными сумками. Со штативов фотографировали открывавшийся отсюда вид на Нубрскую долину – выбеленную песками по правую руку и покрытую пятнами зелёных и коричневых оазисов по левую.

Максим даже не взглянул на них. Он бежал по красной плитке, не думая, что его странное поведение обеспокоит монахов, живших выше по горному склону, в монастыре Дискит. Их серые кельи терялись среди каменных осыпей, однако сейчас были хорошо различимы.

Вход в святилище – трёхэтажный дом, служивший пьедесталом для статуи, – располагался со спины Будды Майтреи. Двери, к счастью, оставались открыты. Максим ненадолго задержался на пороге; когда Аня нагнала его, зашёл внутрь. Они оказались в самом настоящем подъезде со своими лестничными пролётами и выводившими наружу окнами. Максим растерялся, не знал, куда идти дальше. Для начала взбежал по лестнице, обнаружил крохотную комнатку с застеклённым алтарём. Спустился обратно. Открыл единственную дверь первого этажа и смело шагнул вперёд.