Она сказала:

— Вы, я вижу, как и прежде, любите посмеяться. Тогда вы, кажется, чуть не упали от смеха со стула у нас на представлении.

— Вы наговариваете на меня, Мария Гавриловна. Я не чуть не упал, а просто свалился со стула на пол.

Она позвала нас пить чай.

За столом спросила о моем отце. Я сказал, что у отца дела плохи. С тех пор как распался квартет, он играет со своим приятелем в кабачке.

Главная же беда — пьет.

— Что пьет? — спросил Женька.

— Ну, не чай, конечно, — развел я руками.

— Это я понял. Я в том смысле спрашиваю, водку пьет или легкие вина.

— Пьет водку и от легких вин не отказывается. Это зависит от того, чем угостят захмелевшие посетители. А у них страсть: как только напьются, сейчас же музыканта угостить.

— Да, это нехорошее для него место, — сказала Мария Гавриловна.

— А куда он пойдет? В драматические актеры не годится. Петь не может.

— Почему петь не может? — спросил Женя.

— Чтоб петь, надо голос иметь, — говорю.

— Как же он пел в квартете?

— Так квартет как строится, — начал объяснение я. — Там четыре голоса: первый тенор, второй тенор, баритон и бас. Первый тенор, баритон и бас могут выступать соло. Это красивые голоса. А у него второй тенор. Что называется, ни два ни полтора. Высокие ноты, как первый тенор, он брать не может, низкие ноты, как баритон, тоже не может. В квартете партию второго тенора он может вести, а для сольного выступления не годится. Петь, конечно, можно, только слушать нельзя.

— А что он до этого делал?

— По-моему, он всю жизнь пел да на гармошке играл. Правда, одно время работал на железной дороге. Зимой лопаты делал, но это ему не нравилось. Летом кочегаром на паровозе ездил. Это, кажется, ему было больше по душе.