Девочка взяла картонку, но так как картонка оказалась слишком тяжелою для ее маленьких ручек, то почти сейчас же передала матери, сказав, что боится уронить. В продолжение перехода от магазина до дома она не переставала восхищаться мною, а придя домой, конечно, поспешила вынуть на свет, затем прижала к груди и, несколько раз поцеловав в лобик, проговорила ласково:

— Милая куколка, тебе холодно! Я сегодня же попрошу маму скроить все необходимое и показать, как надо шить; моя мама добрая, она не откажет.

Я постаралась взглянуть с благодарностью на Нату и пожалела, что мы, бедные куклы, не можем говорить так, как говорят люди… иначе бы, конечно, сказала «большое спасибо», потому что действительно начала чувствовать холод.

Ната, между тем, принялась за работу: с помощью Веры Ивановны она живо смастерила мне необходимое белье и домашний капот2, а когда наступила пора спать, раздела меня и поместила рядом с собою, так как моя собственная кроватка не была еще готова.

— Спи, дорогая, — шепнула Ната, прикрывая меня одеяльцем, и, чтобы я скорее заснула, начала рассказывать сказку. Я никогда в жизни не слыхивала сказок, а потому очень заинтересовалась ею, но, к сожалению, девочку саму скоро стало клонить ко сну, — глаза ее начали слипаться, голос становился все тише, все невнятнее, а потом и совершенно замолк…

— Что делать! — проговорила я мысленно, тоже стараясь заснуть, но Ната мне мешала: она спала очень беспокойно, ежеминутно ворочаясь, и два раза толкнула меня так сильно, что я чуть-чуть не свалилась на пол.

— Ничего, усну под утро, — продолжала я рассуждать сама с собою, но уснуть под утро мне тоже не пришлось: Ната начала бредить; я невольно прислушивалась к ее бреду, особенно когда догадалась, что она говорит обо мне, восхищается мною… благодарит мать за прекрасный подарок и обещает нашить мне много разных модных костюмов.

На следующее утро Ната проснулась в восемь часов.

— Здравствуй, голубка, — обратилась она ко мне ласково, — хорошо ли спала? — и поцеловав в обе щечки, бережно посадила в кресло, где я оставалась до тех пор, пока она одевалась, умывалась, молилась Богу.

— Теперь за тебя примусь, — снова сказала девочка, подходя к креслу, чтобы надеть на меня капотик.

— Пожалуйте в столовую чай кушать, — раздался в эту минуту в дверях голос горничной3, — мама и папа приготовили для вас новый сюрприз.

— Какой? — с любопытством спросила Ната.

— Не приказано говорить.

Ната взяла меня за руку и чуть не бегом пустилась в столовую, где мы увидели два деревянных ящика.

— Это тебе подарок к празднику от папы и от меня, — сказала Вера Ивановна.