— Мы с братом Андреем. — говорит Мария Андреевна, — прямые потомки Разумовских.

— В Австрии?

— Нет, в мире, включая и Россию. А было так. Отправленный в Австрию послом, это было в конце восемнадцатого века, Андрей Кириллович остался в Вене навсегда. Был два раза женат. В Австрию переселился и младший брат графа Григорий Кириллович, женившийся также на австрийке. И он стал жить в Вене.

Таким образом, в России «настоящих» Разумовских не осталось. А в Австрии, наоборот, приумножилось, после того как пошли дети у Григория. Вот так мы и живем здесь двести лет.

Моя мать — русская, отец — австрийский офицер. Во время первой мировой войны попал в плен к русским. Пробыв три года в России, выучился русскому. Вернулся домой, познакомился с девушкой — беженкой, присматривавшей за детьми его сестры. Девушка-эмигрантка оказалась из знаменитой европейской семьи Сайн-Витгенштейнов. Она и стала моей матерью.

…Итак, я шел на встречу с автором книги о любимой мной поэтессе, а общался с наследницей старинной русской фамилии, владелицей родового имения в самом центре австрийской столицы. Неожиданный, но приятный сюрприз. И меня раздирали сомнения: о чем больше расспрашивать — о судьбах предков Марии Андреевны, служивших отчизне верой и правдой, или о ее работе над книгой о Марине Цветаевой.

Стихи Цветаевой ее увлекли совершенно случайно. Из России прислали самиздатскую поэму, автором которой якобы была Цветаева. Сквозь все сочинение рефреном проходил душевный вопль героини: «Я так больше не могу, я так несчастна, я покончу с собой…» Было это году в шестьдесят втором. Заинтересовавшись судьбой поэтессы, Мария Андреевна взяла в библиотеке книгу американского автора Карлинского, посвященную жизни и творчеству Марины Ивановны. Прочла, заинтересовалась еще больше. Но на всякий случай разослала специалистам ту самую поэму. И что же? Выяснилось, что это не стихи Цветаевой. Поэма сочинена кем-то другим. Но теперь это уже было неважно: подлинная Марина Цветаева уже не отпускала Марию Разумовскую.