Мне кажется, что анархистские или, если на то пошло, левые марксистские структуры, основанные на системе рабочих советов и федераций, обеспечивают именно тот набор уровней принятия решений, на которых могут приниматься решения о национальном плане. Аналогичным образом, государственные социалистические общества также обеспечивают уровень принятия решений – скажем, нация [!] – на котором могут разрабатываться национальные планы. В этом отношении нет никакой разницы (146).

Чего-чего? Анархизм интернационален, но Хомский националист. В каком-то смысле это неудивительно. Он всегда поддерживал любое национально-освободительное движение Третьего мира. То, что эти движения, приходя к власти, обычно устанавливают коррумпированные авторитарные режимы и никогда не совершают социальных революций, его не смущает. Если такая страна, как Восточный Тимор, – он отстаивал её национально-освободительное движение одновременно с защитой красных кхмеров, – это, как независимая нация, не есть общество свободных производителей, а просто ещё одно жалкое маленькое формально независимое государство Третьего мира, то единственное возможное объяснение – это злой умысел Запада.244 Хомский поддерживает любой национализм – кроме американского. Я считаю, что сионисты несправедливо называют Хомского ненавидящим себя евреем – он не антисемит, а просто антисемантик, – но он определённо ненавидящий себя американец.

Должны ли существовать какие-то международные – или, если вы предпочитаете другое слово, всемирные – политические институты? Должны ли шесть миллиардов человек избирать директоров Международного валютного фонда?245 По мнению Хомского, рабочее самоуправление на международном уровне – чёрт возьми, а почему бы и нет? – «не означает, что у него нет представителей» – нам не обязательно проводить шестимиллиардную генеральную ассамблею в стиле «Оккупай» – «представителей можно назначить, но они должны быть сменяемыми и находиться под влиянием и контролем участников».246 Участников чего: мировой экономики? Либертарианский социализм, конечно, мог бы решить эту конкретную проблему, отменив деньги. Но Хомский никогда не выступал за это, и, одобряя финансовые институты, он одобряет деньги, поскольку единственное, что делают финансовые институты, – перемещают деньги.

О внешнеполитических взглядах Хомского можно и нужно сказать многое, но не здесь. Всё, на что я хочу обратить внимание, это понятие Хомского о «национальном плане». Он признаёт национальное государство за высший элемент экономической и, следовательно, социальной организации. «Национальный» аспект моментально обнаруживает в нём государственника. (Правда, если он предполагает, как Герберт Уэллс и Бертран Рассел, всеобъемлющее мировое государство, то это ещё хуже.) Но этот его «плановый» аспект также является антианархистским. Неоклассические экономисты правы в одном: плановая экономика, также известная как командная экономика, расточительна и неэффективна. Всё никогда не идёт по плану. И должно быть очевидно, что независимо от полученного снизу вверх вклада, принятый План будет исходить сверху вниз, так или иначе. А анархисты не любят, когда ими командуют или даже что-то за них планируют. Если на низовом уровне они отклонятся от Плана, будут ли они арестованы Плановой полицией или Полицейским коллективом?